Таинственные превращения
Шрифт:
Оставшись в одиночестве, графиня де Праз нервно сжала пальцы и принялась вышагивать туда-сюда по комнате, служившей ей чем-то вроде рабочего кабинета, в углу которого стоял внушительных размеров сейф. Оригинальность помещения заключалась в том, что все его стены были увешаны оружием африканских туземцев: кожаными и деревянными щитами, боевыми ассегаями и стрелами разных форм и размеров. Графиня задумчиво оглядела это снаряжение и поморщилась, словно оно вызвало у нее какие-то неприятные воспоминания. Внезапно
– Алло, Лионель! Алло!
В ответ раздалось нечленораздельное мычание:
– А? Что, мама?
– Ты спишь?
– Вернее, еще не проснулся.
– Поздно вернулся?
– Да уж…
– Я сейчас к тебе приду, есть важный разговор.
Мадам де Праз осторожно отворила дверь, на цыпочках пересекла вестибюль и тихонько поднялась наверх.
В комнате сына царил полнейший беспорядок – сразу было видно, что прошлой ночью Лионель недурно повеселился. Фрак лежал на полу, цилиндр был напялен на часы, помятый белый жилет валялся на стуле рядом с лакированными ботинками.
– Мама, что случилось? Я спать хочу, – промямлил молодой человек, ворочаясь на постели.
– Вот так и проспишь свое счастье, – упрекнула сына графиня, поднимая с пола фрак. – Пора заканчивать ночные кутежи, Лионель. Ты не забыл, сколько тебе лет?
– Двадцать три, – буркнул он, уткнувшись в подушку.
– Ты бездельничаешь, сынок, а в твоем возрасте уже нужно браться за ум, – присела мать на край постели и чмокнула сына в макушку.
– Что с вами, маман? – привстал он на локте. – Наводнение? Ураган? На вас лица нет.
– Лионель, ты помнишь, что я говорила тебе четыре года назад, когда погиб твой дядя?
– Что я должен понравиться Жильберте и со временем жениться на ней.
– Как же ты оцениваешь свои успехи в данном направлении?
– Никак, – опустил глаза Лионель.
– Очень плохо, что ты не слушаешь мать, – сердито произнесла мадам де Праз. – Пока ты прожигаешь жизнь, Жильберта влюбилась в какого-то Жана Морейля и собралась за него замуж.
Лицо Лионеля исказилось выражением неприязни:
– С чего вы взяли?
– Она пять минут назад объявила мне об этом. Что прикажешь? Радоваться?
– Что вы ответили?
– Ничего определенного, но запретить ей выходить замуж я не могу.
– Почему? Скажите, что вы возражаете, проявите свою власть.
– Какую власть? Жильберта – полноправная хозяйка, а я – ее домоправительница. Не забывай, мы живем в ее особняке. Чего я добьюсь, если поссорюсь с ней? Она встанет на букву закона, мигом избавится от меня и потребует отчета о состоянии дел, а оно не в нашу пользу, сынок. Ты помнишь, сколько проиграл в карты? И это еще не все твои долги.
– Ладно, не взвинчивайте себя.
– Я надеялась, – чуть не плача продолжала графиня, – что ты женишься на Жильберте, укрепишь наше положение и вознаградишь меня за мои страдания…
– Мама, не надо нервничать, – прервал ее Лионель. – Подождите лить слезы: не все потеряно. Согласен, я сглупил – надо было давно вскружить девчонке голову. Но ведь еще не поздно, особенно если вы поможете мне убрать Морейля с дороги. Я заглажу свое невнимание к Жильберте. Чертов Морейль! Откуда он свалился на нашу голову, образчик добродетели?
– Ты с ним знаком?
– Поверхностно, но я о нем наслышан. Он серьезный человек, увлечен живописью. Его не встретишь ни в барах, ни на танцполах, ни в казино, в отличие от меня, – усмехнулся Лионель.
– Он богатый?
– Определенно небедный. Особняк на авеню дю Буа, лошади, автомобиль «роллс-ройс». И ни одного порока. Ни дамы сердца, ни содержанки, ни любовницы. Одним словом, он – безупречный.
Мадам де Праз грустно и недоверчиво посмотрела на сына.
– Давай неведем справки, – предложила она. – Разве на свете есть идеальные люди?
– Браво, маман. То, что вы сказали, совсем не глупо. Мы ничего не потеряем, если проделаем такой трюк. Если же потерпим неудачу, то придумаем другую комбинацию. И деньги Лавалей не уйдут из наших рук!
– Только деньги? А твоя кузина? Ведь она красавица!
– Ничего особенного в ней я не нахожу.
– Мне хочется видеть тебя богатым и счастливым, мой мальчик.
– Богатым – значит и есть счастливым. Ладно, с сегодняшнего дня я установлю за Жаном Морейлем бдительное наблюдение. Мы выясним, действительно ли он такая редкостная птица. Меня, признаться, так и распирает любопытство. Кстати, маман, если бы в прошлом году болезнь Жильберты приняла другой оборот, мы теперь не оказались бы в столь критическом положении: наследство перешло бы к вам. Или я ошибаюсь?
– О чем ты? – отшатнулась мать и в испуге воззрилась на сына. – Что за мысли? Как тебе не стыдно!
– Успокойтесь, я не способен тронуть даже муху, – возразил он. – Но если обстоятельства складываются благоприятно, если вмешивается рок, что же – тогда приходится выбирать…
– Значит, ты совсем не любишь кузину?
– Маман, вы сами учили меня, что лгать – плохо, – мотнул он головой.
Мадам де Праз вздохнула и задумалась.
– А ведь она очень привлекательна, и, клянусь тебе, мне бы хотелось сделать ее счастливой.
– Выдайте ее за Жана Морейля.
– Не шути! Ты знаешь, что ты один для меня существуешь, мой мальчик. С тех пор как ты родился, ты у меня один на свете.
– А папа?
– Я не любила его так, как тебя.
– А дядя?
– Я вышла бы за него замуж только для того, чтобы сделать тебя богатым.
– Вы умница, маман! Я немедленно разыщу нашего бывшего лакея Обри и разработаю с ним план наблюдения. Как вы к этому относитесь?
– Неплохо придумано: Обри всегда готов услужить нашей семье.