Таинственный ключ и другие мистические истории
Шрифт:
– Обещание, которое я дал миледи – как можно лучше отреставрировать книгу, миссис Эстер, – ответил Пол, быстро приходя в себя.
– Ах, эту! Последнюю, что хозяин читал перед смертью? Я прятала ее, да миледи ухитрилась найти, – вздохнула Эстер.
– Значит, хозяин умер внезапно? – уточнил юноша.
– Да, сынок, именно так. Захожу я вот в эту самую комнату – а он уж при смерти, и на столе письмо – чернила еще не просохли. Письмо-то для миледи было. Загадочный случай, и какой печальный.
– Расскажите мне, прошу вас, миссис Эстер. Я люблю
Эстер отрицательно качнула головой, но сдалась под выразительным взглядом, уступила молящим интонациям – и сообщила больше подробностей, чем намеревалась, ибо любила поболтать, а Пола уже мысленно числила среди своих.
– А письмо? Что было в письме? – принялся допытываться юноша, когда Эстер умолкла, заново переживая трагедию.
– Этого никто не знает – одна только миледи.
– Стало быть, миледи уничтожила письмо?
– Я и сама так думала, а потом взялся у меня нотариус выспрашивать насчет письма-то, вот и пришлось миледи побеспокоить. Она в ту пору хворала. Только я ей про письмо – она как глянет на меня – век не забуду ее очей – и говорит: «Нет, оно не сожжено, но никто и никогда его не прочтет». Я как язык проглотила. Наверное, спрятала миледи письмо в надежном месте, чтобы достать, если нужда будет. Это ее личные с сэром Ричардом дела, так я думаю.
– А что насчет визитера?
– Пропал! Как явился будто снег на голову, так и сгинул без следа. Странная история, сынок. Ты смотри, помалкивай.
– Не волнуйтесь, я не болтлив, – заверил юноша, надраивая медные накладки на переплете книги. Хитрая улыбка не сходила с его уст.
– Зачем тебе этот чудесный белый воск? – спросила назавтра Лиллиан, обнаружив своего грума в саду, в укромном уголке, поглощенным неким таинственным занятием.
Мановение руки – и Пол уничтожил свою работу, стер с лица недовольство и ответил обычным почтительным тоном, берясь ваять новую фигурку:
– Я леплю для вас олененка, мисс Лиллиан. Вот, смотрите, кролик уже есть, а скоро и олененок будет готов.
– Ах, как красиво! Сколько разных вещей ты умеешь делать, Пол! И как ты угадываешь, когда мне хочется чего-то новенького?! Значит, ты сегодня рано утром ездил именно за воском?
– Да, мисс Лиллиан. Мне было велено дать разминку вашему пони, и я решил: пусть он не просто так скачет, а с пользой для дела. Желаете лепить? Попробуйте, это совсем нетрудно.
Лиллиан загорелась, и в течение нескольких дней лепка из воска была ее любимым развлечением. Когда лепить ей наскучило, Пол придумал новую забаву, а восковые фигурки смял и выбросил, улыбаясь своей необъяснимой улыбкой.
– Что-то ты осунулся, Пол. Хотя оно и понятно – который вечер засиживаешься допоздна. Хотя бы сегодня ложись пораньше, – сказала Эстер спустя неделю,
Пол живо перешел в наступление.
– Откуда вам известно, что я поздно ложусь?
– В последние дни миледи нездоровится, и я нахожусь с ней, пока она не заснет, а потом иду к себе мимо твоей комнаты. И всякий раз у тебя лампа горит. Вчера я даже к двери подошла, хотела потолковать с тобой, а потом думаю: нет, не стоит, обидишься, чего доброго. Но ты меня все ж послушай, сынок: нехорошо так поздно ложиться, упаси боже, захвораешь.
– Ничего, скоро я закончу реставрировать книгу, тогда и отосплюсь. Я вас не слишком беспокою? Приходится смешивать краски, а это занятие довольно шумное.
Объясняясь, Пол не сводил глаз с лица Эстер. Горничная, кажется, ничего не заподозрила. У нее были свои дела, и она только сказала без тени недовольства:
– Ну да, шум я слышу – странные такие звуки. Они мне не мешают, так что трудись дальше. Твоя правда – чем скорей закончишь, тем скорей отдохнешь.
Морщинка меж его бровей – признак тревоги – тотчас разгладилась; удаляясь от Эстер, Пол со вздохом облегчения пробормотал:
– Ох, еле выкрутился. Правильно я делаю, что запираю дверь изнутри.
Больше в комнате Пола свет по ночам не горел, и Эстер успокоилась. Впрочем, ненадолго. Возвращаясь однажды к себе поздним вечером, она заметила странное: в одном из боковых коридорчиков, что расходились из главного коридора, возникла тень. Некто высокий и худой быстро удалялся по коридору. На мгновение Эстер застыла, но, будучи женщиной отважной, собралась с духом и на цыпочках последовала за призраком, который почти сразу растворился в сумраке холла.
«Если бы в доме обитало привидение, я бы сказала, это оно и есть. Но привидений у нас отродясь не водилось, стало быть, сюда проник злоумышленник. Зайду-ка я к Полу, наверное, он еще не спит. Пол – юноша храбрый и смышленый; вместе мы обшарим весь дом».
С этим намерением Эстер, тревожась сильнее, чем она готова была признать, постучалась к Полу. Никто не отозвался, зато дверь оказалась не заперта, и Эстер вошла, причем так поспешно, что сквозняк задул ее свечу. Вскрикнув в досаде на собственную неосторожность, Эстер шагнула к кровати, отдернула полог и хотела коснуться спящего, однако ее рука нащупала только подушку. Стоя в тени полога, Эстер озиралась – темнота не была кромешной, ведь в окошко лился свет молодого месяца.
«Спаси меня Господь! Что затеял этот мальчишка? Кого, как не Пола, я сейчас видела в…»
Додумать мысль Эстер не успела – послышались легкие шаги, и она скользнула к изножию кровати. Через несколько мгновений появился Пол в плаще – бледный, ни дать ни взять привидение; растрепанный и с диким взглядом. Пол сбросил верхнюю одежду, рухнул на кровать и тотчас заснул.
Эстер не сразу овладела собой, когда же ей это удалось, она принялась трясти юношу за плечи и шепотом звать по имени.