Таинственный монах
Шрифт:
До вечера Семен Федорович гулял по подворью монастыря, изредка прогуливаясь по коридорам монастыря, любуясь через "бойницы" окрестными пейзажами. Монашек составлял ему компанию, иногда поясняя, что есть что.
Восточная сторона обители выходила к реке Молога, от которой строения отделяло небольшое поле, заросшее мелким кустарником. С западной лес, отгороженный пашней, на которой уже колосился овес. На северной — впрочем.
— Вон те разрушенные здания, — пояснил монашек, — три гостиницы для богомольцев, школа. Кирпич пошел на усиление стен монастыря, — тут же оправдался, — сделали это белогвардейцы. Они вообще мечтали превратить
Щукин понимающе кивнул. В лучшем состоянии были баня, амбар, конный двор и кузница. В монастырском саду иноки собирали урожай.
Когда же хождения надоело, Семен Федорович попросил монашка оставить его в одиночестве. Когда тот выполнил просьбу и ушел, то отправился на поиски подземного хода. Щукина поразило, что инок оставил его одного. Путешественник во времени не мог и вообразить, что сможет вот так вот быстро завоевать их доверие в это тяжелое, для них время.
Он обнаружил ход, когда стемнело. Заброшенная, отсыревшая дубовая дверь скрывалась в одном из подвалов восточной части стены. Ни о какой охране выхода монахи и не помышляли. Щукин воспользовался этим и приоткрыл дверь.
Из подземелья ударил сырой затхлый воздух. Пахло мышами и плесенью. Где-то вдали слышалось, как падали капли воды, ударяясь об булыжный пол.
— Мерзость, — произнес Семен Федорович, — и как это монахи собираются прятать свои сокровища. Да они здесь за месяц сгниют. Особенно книги.
Щукин, конечно же, преувеличивал, но не намного. Он как бывший вор, понимал, что иконы в такой сырости потеряют свою первоначальную ценность. Прогулялся до выхода из монастыря. Отметил для себя ориентиры, если придется добираться сюда не из монастыря, и только после этого вернулся в лабиринт.
Семен Федорович чихнул, уже выходя из дверей. Вытер платком нос, огляделся, пытаясь выяснить, не смотрит ли кто за его странным поведением. И только после того, как убедился, что все нормально, отправился в келью.
Второй день в прошлом.
Поутру Щукин отыскал Тимофеевича. Крестьянин возился с телегой, запрягал в нее лошаденку. Приметив попутчика, мужичок улыбнулся.
— Не могли бы, Вы, меня, Егор Тимофеевич, в Мологу отвезти?
— В Мологу?
— Ну, да в Мологу, — подтвердил путешественник.
— Э, да вам повезло, Семен Федорович. Это, наверное, совпадение, но настоятель просил меня съездить туда по важным делам. Надолго?
— На день.
— А как же — обратно? Я ведь обратно не скоро вернусь. У меня там и у самого дела.
— Да как-нибудь вот доберусь, или ты считаешь, Егор Тимофеевич, что кроме тебя в сторону Рыбинска больше никто не поедет? — сострил Семен Федорович.
— Могут и не ехать.
— Ну, тогда пешочком прогуляюсь. Прогулки, они ведь для здоровья полезны.
— Так ведь далековато…
— Ничего, время у меня есть.
Крестьянин заулыбался.
— Ну, так забирайтесь в телегу.
Пока Щукин усаживался поудобнее, один из монахов отворил ворота. Тимофеевич занял место и проговорил, хлестнув лошаденку:
— Ну, поехали.
Телега тронулась и выехала за пределы монастыря.
Совсем немного не доехали до Мологи, и Семен Федорович попросил Тимофеевича остановить телегу.
— Дальше я как-нибудь сам пешочком прогуляюсь.
Крестьянин понимающе кивнул. Давно в этих краях Костомаров не был — вот и решил пешочком прогуляться. Вспомнить родные с детства места.
Семен Федорович отошел с дороги на обочину и проводил взглядом Егора Тимофеевича. Затем неспешно побрел в сторону города. Остановился только когда увидел небольшой валун. Подошел к нему, дотронулся рукой и ощутил прохладу. Удивительно, вдруг подумал Щукин, а этот валун в будущем будет лежать на дне водохранилища. Снял куртку, кинул ее на камень и присел. Достал из кармана рубашки сигареты и закурил. Если бы не желание закурить, то так бы и ехал на телеге, а так пришлось от комфортной поездки отказаться, ведь не смолить же сигареты. Просто их вид мог вызвать у Тимофеевича недоумение, а курить самокрутку или папиросы не хотелось. Мысленно поблагодарил зятя, за то, что тот заставил выучить старую карту города наизусть. Заодно запомнить адреса и фамилии всех известных в это время людей. Геннадий Заварзин опасался, что если тесть назовет не ту улицу или не того человека, то миссия запросто может провалиться. Тут либо монахи растерзают, как шпиона ОГПУ, либо чекисты, как бывшего белого офицера. А так Семен Федорович мог посреди ночи, если бы его разбудили, ответить на любой вопрос, связанный с Мологой.
Всю эту информацию Заварзин достал в архивах.
Обычный провинциальный городок, каких в начале двадцатого века в Советской России было множество. Это уже потом, после Великой Отечественной Войны, благодаря стараниями Никиты Сергеевича и последующих генеральных секретарей, они начали постепенно местами исчезать. Хотели, как лучше — получилось как всегда.
— Одно — двухэтажная Россия, — прошептал Щукин, разглядывая дома, мимо которых он проходил.
Остановился на несколько минут у особняка, некогда принадлежавшего графу. Долго рассматривал. Теперь — это общежитие. Возле него бегают и суетятся босоногие ребятишки. Так вот и не определить сразу, во что они играют. Может, в — салки, а может, — в казаки-разбойники?
Постоял, посмотрел и пошел дальше.
Дом купца, банк, маленькая часовенка, а чуть дальше дом в котором заседает горсовет. Далее избы обычных горожан — одноэтажные и двухэтажные с резными ставнями и деревянными заборами. Через дорогу женский Афанасьевский монастырь.
Пару раз Семен Федорович свернул и оказался около пожарной части. Здание выделялось своей, возвышающейся над домами, пожарной каланчой. Щукин вновь остановился, даже присел на лавочку у одной из изб и начал наблюдать. Вокруг старенького "Студебекера", появившегося в этих краях до революции, копошились огнеборцы. Пара человек наполняло водой из колодца бочку, установленную на автомобиле. Один служивый проверял инструмент: пару топоров и несколько багров. Среди суетившихся людей важно и вальяжно, переминаясь с ноги на ногу, стоял упитанный начальник части. Он покуривал самокрутку и время от времени покрикивал на своих подчиненных.
Щукин поднялся с лавочки и пошел дальше. Миновав несколько кварталов приметил милицейскую часть. Двухэтажный особняк, вероятно принадлежавший некогда купцу, был обнесен металлическим забором, у чугунных ворот стояли два милиционера в новых, но слегка помятых, гимнастерках.
Белая армия, чёрный барон Снова готовят нам царский трон, Но от тайги до британских морей Красная Армия всех сильней.Донеслось до Семена Федоровича. Щукин остановился и посмотрел в ту сторону, откуда доносилась песня.