Таинственный незнакомец
Шрифт:
– Прекрасно! – и громко захлопнул дверь.
Гаррет почувствовала, что Рэнсом, уткнувшись лицом ей в спину, давится от смеха, как вредный мальчишка во время церковной службы, а потом услышала:
– Теперь придется выполнить обещанное. Бужар не успокоится, если я не выползу отсюда на карачках.
Она невольно усмехнулась:
– Ради Англии я вас пожалею. – И как он ее учил, сделала сильный толчок бедрами назад и сразу наклонилась вперед.
Их тела прижались друг к другу, как фрагменты мозаики. Приняв на себя вес его тела, ощутив тепло, которое окутало ее,
Руки Рэнсома напряглись, горло перехватил спазм, словно он не понимал, что ему нужно: выдохнуть или сделать вдох. В следующий момент он отпустил Гаррет и неуклюже рухнул на пол.
Она переполошилась и опустилась рядом с ним.
– Что случилось?
– Растяжение мышцы, – глухо ответил Рэнсом, но его вид внушал тревогу: лицо побагровело, дыхание резко участилось.
– Голова кружится? – озабоченно спросила Гаррет. – Предметы узнаете? – Она приложила ладонь к его щеке, чтобы определить температуру, однако он резко отстранился. – Давайте я проверю пульс.
Гаррет снова потянулась к нему, но Рэнсом схватил ее за руку, и она взглянула в его глаза, сиявшие какой-то неземной синевой.
– Не трогайте меня, или я… – Неожиданно он откатился от нее и встал на ноги одним простым движением, потом отошел к противоположной стене, оперся об нее руками и опустил голову.
Однако прежде чем Рэнсом повернулся к ней спиной, Гаррет заметила то, что не имело никакого отношения к растяжению мышцы. Это была проблема совершенно другого рода. Узкие брюки для фехтования со всей очевидностью демонстрировали этот ужасающий факт – Рэнсом был возбужден, и это впечатляло!
Лицо Гаррет залила краска, щеки запылали. Не понимая, что делать дальше, она так и осталась стоять на коленях, испытывая странное чувство, природу которого не могла определить: не смущение, хотя была красная с головы до ног, не наслаждение, хотя нервы пели как натянутые струны.
Ей еще не доводилось оказываться в ситуации, когда присутствие женщины вызывает в мужчине страсть, отчасти потому, что она никогда не занималась оттачиванием искусства флирта и приемов женского очарования. Отчасти потому, что, когда ей в первый раз довелось встретить мужчину, она занялась своим обычным делом – наложила швы хирургической иглой и сделала ему укол.
– Э-э… Вам поможет стакан холодной воды? – осмелилась спросить Гаррет и даже не узнала собственный голос: так робко он прозвучал. – Я принесу.
Рэнсом ответил, все так же упираясь в стену лбом:
– Если только вы выльете его мне в штаны.
У нее вырвался сдавленный смешок, и, обернувшись, он бросил на нее косой взгляд. Это была жаркая вспышка, бесконечно синяя, передававшая силу желания, и разрушительная, как удар молнии. При всех своих знаниях о функциях человеческого тела, Гаррет только сейчас начала понимать, что содержалось в этом огненном взгляде.
Его голос был сух и с нотками насмешки над самим собой:
– Как вы сказали, доктор… в натуре каждого мужчины сохранились остатки необузданности и непокорности.
– И что он сказал потом? – шепотом спросила леди Хелен Уинтерборн, перегнувшись к ней через чайный столик. Ее серо-голубые глаза стали круглыми, как серебряные флорины. – А что ты сказала?
– Не помню, – призналась Гаррет, удивляясь тому, что ее лицо продолжает пылать, хотя прошло уже три дня. – У меня мозги превратились в кашу. Это было так неожиданно.
– Ты никогда не видела мужчину… в таком состоянии? – Хелен проявила деликатность.
Гаррет с усмешкой взглянула на нее.
– Я бывшая сиделка плюс доктор. Уверяю тебя: я столько раз видела эрекцию, что дала бы фору какой-нибудь мадам в борделе, но ни разу это не имело никакого отношения ко мне.
Чтобы скрыть улыбку, Хелен уткнулась в полотняную салфетку.
По заведенному обычаю они раз в неделю встречались за ленчем в заново отделанной чайной в универмаге Уинтерборна. Это было просторное помещение с высокими потолками и мозаичными стенами, которое служило хорошим укрытием от дневной жары и уличной суеты. Многочисленные посетители группками сидели за круглыми столиками. В каждом углу чайной были устроены альковы, отделенные от общего зала, где можно было поговорить в приватной обстановке.
Хелен, жене Уинтерборна, конечно, всегда находилось местечко в одном из таких альковов.
Гаррет подружилась с Хелен практически сразу, после того как ее наняли доктором для сотрудников универмага. Она очень быстро сообразила, что Хелен не только добра, чувствительна и преданна, но и умеет держать рот на замке, а значит, ей можно доверять. У них было много общего, включая стремление помогать людям, которым не повезло в жизни. За последний год Хелен стала патронессой нескольких благотворительных обществ, опекавших женщин и детей, и активно работала над реформой этой сферы деятельности.
На днях Хелен настояла на том, что Гаррет должна принимать участие в ужинах по сбору средств на благотворительность и в частных концертах, которые она устраивала вместе с мужем.
– Ты не можешь все время работать, – сказала Хелен мягко, но решительно. – Иногда нужно выходить в свет.
– Общения мне и так хватает, – воспротивилась Гаррет.
– В клинике – да, но я имею в виду светские мероприятия, на которые нужно приходить в красивом платье, чтобы просто поболтать и, возможно, даже потанцевать.
– Ты же не собираешься стать моей свахой, или я не права? – подозрительно спросила Гаррет.
Хелен посмотрела на нее укоризненно.
– Нет ничего ужасного в том, чтобы завязать знакомство с кем-то из холостых джентльменов. Ты ведь не настроена против замужества?
– Совсем нет. Только я не могу представить, кто сможет выдержать мой образ жизни. Это ведь должен быть кто-то не из тех, кто считает, будто совместная жизнь должна вертеться вокруг его желаний, или ожидает, что я стану женой в традиционном смысле. Не уверена, что такой мужчина существует. – Пожав плечами, Гаррет криво усмехнулась. – Меня совершенно не волнует, что я, как говорится, уже «отложена на полку». Оказалось, что на этой полке очень даже неплохо.