Таинственный противник
Шрифт:
Мистер Картер захлопнул дневник.
– Необыкновенный человек, – сказал он. – Гений или безумец, кто может решить?
Ответом ему было молчание. Он встал:
– Предлагаю тост за Совместное Предприятие, которое заслуженно увенчалось полным успехом!
Под одобрительные восклицания все осушили бокалы.
– Нам хотелось бы послушать еще кое-что, – продолжал мистер Картер и посмотрел на американского посла. – Я знаю, что говорю и от вашего имени. Мы просим мисс Джейн Финн рассказать нам свою историю, которую пока слышала только мисс Таппенс, но прежде мы выпьем за ее здоровье. За здоровье одной из самых смелых дочерей Америки, к которой две великие нации преисполнены
Глава 28
Что было после
– Прекрасный был тост, Джейн, – сказал мистер Херсхейммер, возвращавшийся с обретенной сестрой в «Ритц» на своем «роллс-ройсе».
– За Совместное Предприятие?
– Нет. За твое здоровье. Ни одна девушка в мире не смогла бы это выдержать! Ты просто изумительна!
Джейн покачала головой.
– Я не чувствую себя изумительной. Только усталой, одинокой, стосковавшейся по родине.
– Я как раз об этом и хотел с тобой поговорить. Я слышал, как жена посла предлагала тебе незамедлительно переехать в посольство. Это неплохо, но у меня другой план. Джейн, выходи за меня замуж! Не пугайся и не отвечай сразу «нет». Конечно, полюбить ты меня за один день не могла. Так не бывает. Но я тебя полюбил с той самой минуты, когда увидел твою фотографию, а теперь, когда встретился с тобой, лишился рассудка! Только бы ты вышла за меня, я бы не стал тебе навязываться, тебе самой все решать. Может, ты меня так и не полюбишь, не бойся, я сумею вернуть тебе свободу. Но мне надо теперь же заполучить право заботиться о тебе, беречь тебя!
– Вот это мне и нужно, – сказала она грустно. – Чтобы нашелся человек, которому я была бы дорога. Ты даже не представляешь, как мне тоскливо и одиноко!
– Очень даже представляю! Значит, заметано, и завтра утром я загляну к архиепископу за специальным разрешением.
– Ах, Джулиус!
– Ну, торопить я тебя не хочу, Джейн, но какой смысл тянуть? Не бойся, я ведь не жду, что ты меня сразу полюбишь.
В его ладонь скользнула маленькая ручка.
– Я уже люблю тебя, Джулиус, – сказала Джейн Финн. – Я тебя полюбила тогда, в автомобиле, когда пуля оцарапала тебе щеку…
Пять минут спустя Джейн спросила вполголоса:
– Я плохо знаю Лондон, Джулиус, но разве от «Савоя» до «Ритца» так далеко?
– Все зависит от того, какой выбрать путь, – объяснил Джулиус, не краснея. – Мы едем вокруг Риджент-парка! [101]
– Ах, Джулиус, что подумает шофер!
– Деньги, которые я ему плачу, избавляют его от лишних мыслей. Джейн, ужин в «Савое» я устроил только для того, чтобы отвезти тебя домой. Мне ведь никак не удавалось остаться с тобой наедине! Вы с Таппенс были неразлучны, как сиамские близнецы [102] . Честное слово, еще день, и мы с Бересфордом свихнулись бы!
101
Риджент-парк – большой парк в северо-западной части Лондона.
102
Сиамские близнецы – близнецы, сросшиеся в области грудины; первоначально близнецы Чанг и Энг Бункеры, родившиеся в Сиаме (современный Таиланд) и прожившие 63 года (1811–1874).
– Так и он?..
– Само собой. По уши.
– Я так и думала, – задумчиво сказала Джейн.
– Откуда ты узнала?
– Ну, из того, что Таппенс мне не говорила.
– Я что-то не понял, – сказал мистер Херсхейммер, но Джейн только засмеялась.
Тем временем
И того и другого сковала непонятная неловкость. Все почему-то стало совсем другим, они и сами не могли объяснить почему. И у того и другого язык точно прилип к нёбу. Руки и ноги были как ватные. От прежней товарищеской непринужденности не осталось и следа.
Таппенс не знала, что сказать.
И Томми тоже.
Они сидели, напряженные до предела, и старательно не смотрели друг на друга.
Наконец Таппенс сделала над собой отчаянное усилие:
– А ведь хорошо было!
– Неплохо.
И опять молчание.
– Мне нравится Джулиус! – снова начала Таппенс.
И тут Томми ожил, будто его ударило электрическим током.
– Замуж ты за него не пойдешь, слышишь? – сказал он тираническим тоном. – Я тебе запрещаю!
– А! – кротко отозвалась Таппенс.
– Категорически! Ты поняла?
– Но он и не хочет на мне жениться. И сделал мне предложение просто по доброте душевной.
– Так я тебе и поверил! – насмешливо отрезал Томми.
– Нет, правда. Он по уши влюблен в Джейн. И, наверное, делает ей сейчас предложение.
– Она ему подходит, – снисходительно решил Томми.
– Ты согласен, что она очаровательна? И другой такой ему не найти?
– Пожалуй, ты права.
– Но ты, я полагаю, предпочитаешь более надежные ценности, скажем, в фунтах стерлингов? – сказала Таппенс смиренным голоском.
– Я? О черт, Таппенс, прекрати сейчас же!
– Мне понравился твой дядя, Томми. – Таппенс поспешно сменила тему. – Кстати, что ты намерен делать? Примешь предложение мистера Картера и станешь государственным мужем или отправишься в Америку – управляющим на ранчо Джулиуса? Он сулил тебе немалые деньги.
– Думается, останусь верен старому Альбиону [103] , хотя Херсхейммер, конечно, добрый малый. Но, по-моему, Лондон тебе подходит больше.
– Не вижу, при чем здесь я!
103
Альбион – поэтическое обозначение Англии (от латинского «белый»), что, по-видимому, связано с меловыми скалами на побережье Англии в районе Дувра.
– А я вижу, – решительно возразил Томми.
Таппенс покосилась на него.
– Ну и деньги, конечно, – произнесла она задумчиво.
– Какие деньги?
– Ты получишь чек. И я тоже. Мне сказал мистер Картер.
– А какая сумма, ты не спросила? – саркастически осведомился Томми.
– Спросила! – торжествующе парировала Таппенс. – Но тебе не скажу.
– Таппенс, всему есть предел!
– Но ведь было здорово, правда, Томми? Вот бы и дальше побольше приключений!
– Таппенс, ты ненасытна. Лично мне пока хватит.
– Ну, прогулки по магазинам немногим хуже, – мечтательно протянула девушка. – Только подумай: подыскивать старую мебель, пестрые ковры, шелковые занавески модных расцветок, полированный обеденный стол и еще диван со множеством подушек…
– Постой, постой, – сказал Томми. – Это зачем?
– Возможно, для дома, но, пожалуй, пока все-таки для квартиры.
– Чьей квартиры?
– Думаешь, побоюсь сказать? А вот и нет! Для нашей! Что, получил?
– Ты прелесть! – завопил Томми, крепко обняв ее. – Я дал себе слово, что заставлю тебя сказать это! Я так хотел отомстить за все твои насмешечки, когда я осмеливался намекнуть на свои чувства!