Таинственный всадник

Кэнхем Марша

– Вы раньше подозревали, что лорд Пакстон имеет дело с контрабандистами?

Дадли фыркнул:

– Он один из самых главных воров во всем Уорикшире. Как вы думаете, почему они состоят в такой нежной дружбе с Эдгаром Винсентом?

– Я должен признаться, меня это весьма удивляло, – пробормотал Финн.

Дадли указал на пару железных колец, болтающихся на стене. От каждого тянулась длинная цепь.

– Интересно, когда ими пользовались в последний раз?

Мэгги задрожала и толкнула его рукой.

– Ну иди же.

Они обнаружили еще одну

дверь, закрытую с помощью толстых, с запястье, железных брусьев, положенных так, чтобы нельзя было открыть дверь с другой стороны. По царапинам, которые остались на грязной поверхности, было ясно, что недавно этим входом пользовались, и когда они отодвинули всю конструкцию, то оказались у основания башни, там, откуда начиналась винтовая каменная лестница. За дверью была молельная, куда владелец замка мог прийти и получить вечернее благословение. На полке стояли свечи и валялся давно заржавевший старый железный ключ. Финн втянул воздух, огляделся, и его осенило, где они находятся в данный момент.

– Туда, – с некоторым изумлением указал он на узкую арочную дверь у основания лестницы. – Это путь в главный дом. Эту дверь нашел мой молодой господин Антуан, когда прислонился к гобелену. Мы пронесли господина Тайрона именно там.

Он повел их по крутым ступенькам. Наверху Финн два раза тихо постучал в дверь, и через секунду они услышали приближающиеся шаги. Когда дверь открылась, Финн отшатнулся назад, облив себя расплавленным воском: освещенная зажженной свечой, стояла Рене. Вытянутые вперед руки дрожали от тяжести пистолетов Тайрона, которые она сжимала изо всех сил. Они были заряжены.

– Мой Бог! – Рене опустила тяжелое оружие. – Я могла пристрелить вас.

Дадли протолкнулся в дверь и пошел прямо туда, где лежал Тайрон. Мэгги кивнула Рене и прошла следом, снимая на ходу плащ и перчатки.

Тайрона можно было принять за мертвеца, если бы его грудь не поднималась и не опускалась под одеялами. Цвет лица, обычно здоровый, бронзовый от загара, сейчас был иной – он напоминал желтоватый старый воск. Кожа влажная от температуры, и когда Робби откинул одеяла, то увидел, что повязка на его груди стала зловещего темно-красного цвета.

Рене коснулась руки Финна.

– Мы думали, ты никогда не вернешься. Мы думали…

– Ливень, да такой, будто ад разверзся, – объяснил Финн, – и дорога размокла.

– Мы с Антуаном, – она обернулась к брату, чтобы тот подтвердил ее слова, – мальчик стоял в тени у дальней стены, – вернулись сюда, к месье Харту. Я была у себя и ждала Дженни с утренним шоколадом, и когда она принесла его, я сказала, что мне нехорошо и я весь день проведу в постели.

– Она ничего не заметила?

Рене покачала головой:

– Я все убрала и положила коврик поверх пятна на полу. Я не знала, что делать с его одеждой и запачканными полотенцами, поэтому Антуан принес их сюда.

Пристальный взгляд Финна скользнул по куче тряпья в углу.

– Действительно, вам пришлось потрудиться.

Около тюфяка, на котором принесли сюда Тайрона Харта, стоял теперь низкий деревянный стол и стул с прямой спинкой. Железная жаровня пылала, и оловянные ясли были наполовину заполнены углем. В комнате было влажно и пыльно, но место вокруг лежанки с раненым Тайроном Рене вычистила. Кувшин с водой и ванночка с чем-то розоватым стояли на столике подле лампы.

– Нам понадобится больше света и одеяла, – сказал Финн. – Мне надо попасть на кухню, но так, чтобы ни у кого не возникло подозрений, и взять кое-что из еды, чайник и бисквиты. Мой молодой господин Антуан, во имя всего святого, не надо вам находиться здесь, в этом затхлом воздухе – не дай Бог, у вас опять заболят легкие. И… О милосердный Иисус!

Восклицание было столь горестным, что даже Дадли повернулся к Финну.

– Что такое? Что случилось?

Финн ошеломленно смотрел на изуродованный подбородок Рене. За прошедшие часы синяк потемнел, а скула припухла, как будто у девушки разболелись зубы.

Он обратился к Дадли, который подошел с фонарем:

– Вы только взгляните, сэр! Уже второй раз полковник Рос посмел поднять руку на мадемуазель д’Антон. Клянусь, это уже свыше моих сил. Я насажу этого ублюдка на его собственный меч, клянусь!

Несмотря на протесты Рене, Дадли осмотрел ушиб.

– Кожа не повреждена. У моей Мэгги есть специальный бальзам, все исчезнет через день-два.

– Полковник Рос еще получит свое, я уверен, – заявил Финн. – То же самое ожидает и тупорылую свинью Винсента. А лорд Пакстон вызывает у меня просто омерзение!

При упоминании о дяде Рене нахмурилась, вспомнив сообщение служанки Дженни.

– Мои тетя и дядя провели ночь в Стоуни-Стратфорд. Они прислали гонца с известием, что прибудут или сегодня поздно вечером, или завтра рано утром.

– Нет, если дождь не перестанет, они не приедут ни сегодня, ни завтра, – хмуро сказал Дадли. – Тридцать – тридцать пять миль по скользкой дороге быстро не одолеть, а насколько я знаю, Пакстон не любит причинять себе беспокойство.

– Месье Винсент также сообщил, что он воспользуется гостеприимством лорда Вулриджа еще на один день, и капрал Мальборо, – Рене на секунду умолкла, чтобы справиться с дрожью в голосе, – был отозван в Ковентри, потому что патруль захватил пятерых мужчин; трое, кажется, убиты. Говорят, возможно, в их руках Капитан Старлайт.

Бровь Финна выгнулась дугой.

– Что за чертовщина!

– Две тысячи фунтов – очень большие деньги для рядового солдата, – сухо заметил Дадли. – И самые жадные не очень-то церемонятся, если человек соответствует габаритами или внешним видом тому, на кого идет охота.

Грянул гром, потрясший старую башню, казалось, до основания. Стены задрожали, а высоко над головой, во мраке, завыл ветер в бойницах, где когда-то стояли лучники.

– Вот я и говорю, что если ураган не прекратится, доблестный полковник и его волонтеры из Ковентри утонут по пояс в грязи, наблюдая за мостами.