Так было…(Тайны войны-2)
Шрифт:
— Значит, русские помогают нам и в том и в другом случае, — усмехнулся Бредли.
Паттон не понял.
— Почему? — спросил он.
— Второй фронт в этом году мы должны были открыть по настоянию русских. Но он снова отложен, Да иначе и не могло быть — вместо миллиона двухсот тысяч солдат мы отправили в Англию всего одну треть — тысяч четыреста.
— Почему? — спросил Паттон. Неискушенный в тонкой политике, он не сразу понимал собеседника. — Ведь наш президент поддерживает русских.
Бредли снисходительно и загадочно улыбнулся, взглянув на Эйзенхауэра. Оба они были посвящены в некоторые стратегические тайны.
— Даже сам президент не может
Омар Бредли после тридцати с лишним лет службы в армии впервые, как и Эйзенхауэр, отправился на войну. В первую мировую войну, только что закончив училище в Вест-Пойнте, оба они находились в Штатах. Тогда и зародилась их дружба.
В Северной Африке Эйзенхауэр вспомнил о своем друге. Надвигались события, в которых Бредли мог бы занять определенное место. На заседании объединенного комитета начальников штабов в Касабланке было решено начать вторжение в Сицилию.
Начинать операцию «Хаски» — вторжение в Сицилию — раньше того, как закончатся бои в Тунисе, нечего было и думать. Но военные действия в Северной Африке причиняли союзникам изрядные неприятности. К тому же американские войска оказались недостаточно обученными. Дело дошло до того, что генерал Александер, командующий объединенными сухопутными войсками в Африке, потребовал отвести американские части в тыл и основательно их подучить там. Взаимные укоры, обиды и распри между английскими и американскими генералами едва не приняли серьезный оборот. Только завершающая победа в Тунисе сгладила возникшие разногласия.
В середине мая сорок третьего года союзные войска успешно завершили борьбу в Тунисе. Старые неприятности были забыты. Немецкий генерал-полковник фон Арним, сменивший заболевшего Роммеля на посту командующего африканским корпусом, сдался на милость победителей. Дальнейшее сопротивление было бессмысленно — лишенный резервов, испытывая нужду в боеприпасах, которые шли на Восточный фронт, фон Арним предпочел сдаться в плен во главе своих войск. Его примеру последовал и итальянский командующий маршал Мессе, не так давно вернувшийся из России, где он возглавлял итальянскую армию.
В ночь капитуляции генерал Александер телеграфировал премьеру Черчиллю: «Сэр, считаю своим долгом сообщить вам, что тунисская кампания закончена. Сопротивление противника полностью прекращено. Мы являемся хозяевами берегов Северной Африки. Пусть звонят колокола!»
Победу в Тунисе Британия встретила колокольным звоном. Впервые с начала войны по всей Англии разнесся торжественный благовест. Он звучал радостно, словно в противовес недавнему заунывному траурному звону колоколов в Германии по случаю гибели армии Паулюса в снегах России. Газеты писали: в Тунисе взято двести пятьдесят тысяч пленных! Огромные трофеи!
Времена изменились — никто не вспоминал, что колокольный звон в Англии когда-то должен был звучать сигналом того, что началось вторжение немцев на остров…
Во время всеобщего ликования Черчилля не было в Англии. Он уплыл в Соединенные Штаты на очередную встречу с Рузвельтом. Премьер-министр плыл на океанском лайнере «Куин Мэри». В трюмы и на нижние палубы теплохода погрузили пять тысяч немецких военнопленных. Расчет был простой — германские подводные лодки не тронут лайнер с такими пассажирами… Черчилль нашел возможность распространить достоверные слухи о предстоящей отправке военнопленных в Америку. Через Канариса об этом стало известно в морском министерстве Деница.
С другой стороны, Черчилль
Но внешняя парадность не рассеивала серьезных опасений за исход заморского путешествия. Черчилль знал, что под спудом лежат его разногласия с Рузвельтом. Спор, начатый в Касабланке о путях войны, остался неразрешенным. Британский премьер отстаивал старую точку зрения: вторжение на континент должно произойти через Балканы. Надо привлечь на свою сторону Турцию. Это также позволит стать ближе к русским границам. Споры возникли на первом же заседании. Рузвельт не возражал против того, чтобы перетянуть Турцию на свою сторону. Но по поводу Балкан он оставался при своем мнении. Зачем тратить силы ради британских интересов. Тем более, что пора серьезно подумать о втором фронте, иначе русские сами управятся с Гитлером. Так можно и опоздать с вторжением в Западную Европу. Черчилль возражал, он всю дорогу искал новые аргументы, доказывал — это не так, Америка тоже должна быть заинтересована в балканском варианте…
Оставались нерешенными и проблемы Дальнего Востока. Американцы упорно выжимали оттуда английского конкурента. Черчилль понимал это, видел, но сделать ничего не мог. Разногласия казались непреодолимыми. Спорили и о послевоенном разделе мира, кроили каждый по-своему карту Европы, но к соглашению не приходили. Порой казалось, что разрыв неизбежен, заседали по четыре раза в день, и без каких-либо видимых результатов. По все же благоразумие взяло верх — нерешенные проблемы отложили опять до следующей встречи. Условились встретиться в августе, а пока дали указание объединенному комитету начальников штабов готовиться к «Хаски». По обоюдному согласию решили в этом году второго фронта не открывать — его заменят активные действия на Средиземном море. Условились, что Сталину пока не надо сообщать об этом. Довод был старый: ничего не случится, если Сталин узнает об этом неделей или месяцем позже…
Британский премьер, упорный в достижении своих целей, обрел тайных единомышленников среди американских генералов в Пентагоне. Это они поставили дело так, что к сроку открытия второго фронта, обещанного Москве, в Англию было переброшено всего четыреста тысяч солдат вместо миллиона с лишним… Да и тунисскую операцию затянули. Это также стало мотивом, по которому откладывалось вторжение в Европу. Выигрывает не всегда тот, кто торопится…
Подготовка к операции «Хаски» вселяла уверенность в успехе и причиняла немалые огорчения — одновременно.
Прежде чем начать вторжение в Сицилию, следовало обеспечить морские коммуникации. Движению кораблей могли воспрепятствовать итальянские воздушные силы, расположенные на небольшом скалистом островке Пантеллерия, возвышающемся из поды как раз на половине пути между Сицилией и Тунисом. По разведывательным данным, итальянцы оборудовали на Пантеллерии подземные ангары на восемьдесят самолетов, а гарнизон острова составлял двенадцать тысяч человек.
После долгих раздумий Эйзенхауэр решил прежде всего захватить Пантеллерию. Бомбардировка острова началась сразу же после завершения боев в Тунисе. Почти целый месяц островок подвергался непрерывным ожесточенным бомбардировкам. В течение нескольких дней, предшествовавших высадке морского десанта, на Пантеллерию упало около пяти тысяч тяжелых бомб. Летчики, возвращаясь с задания, уверяли, что военным сооружениям наносится тяжелый урон.