Так кто же развалил Союз?
Шрифт:
Ельцин ответил лишь Афанасьеву, Боннэр и другим. Его ответ был опубликован в той же «Независимой газете» 13 августа. Начал он с того, что дружески попенял авторам обращения: вот, мол, «со столь уважаемыми и хорошо знакомыми» ему людьми ему приходится вести диалог через газету.
«Достаточно близко зная друг друга, - писал Ельцин, - мы могли бы найти более удачную форму дискуссии. Даже нынешняя моя занятость не была бы препятствием для личной встречи... Но, думаю, ими ставилась иная задача: обратиться к демократической общественности с призывом склонить президента РСФСР к отказу от подписания нового Союзного договора».
По словам Ельцина, в обращении к нему присутствует некий подтекст: мол, подписание нового Союзного договора ставит под сомнение суверенитет России.
– Хочу заявить, - возражает на это Ельцин, - нет и еще раз нет! Напротив, до тех пор, пока договор не заключен, Россия будет оставаться заложницей центральных структур. Можно ли не замечать, сколь тяжело сегодня дается нам каждый шаг на пути обретения подлинного суверенитета? Будем реалистами: союзные ведомства добровольно, без соответствующего правового давления не отдадут нам свои функции. Они будут использовать любую возможность, чтобы сохранить контроль над потенциалом России.
Если согласиться с тем, что предлагают авторы обращения, придется, как пишет Ельцин, не только отложить подписание Договора, но и начать работу над ним «практически сызнова». «Лучшего подарка союзной бюрократии просто не найти!»
По словам Ельцина, он как президент буквально каждый день ощущает: чем дальше мы будем жить без нового договора, тем дольше продлится диктат союзных ведомств. Ельцин заверил: с его подписанием Россия не потеряет ни толики уже отвоеванного суверенитета - напротив, обретет реальные права в проведении самостоятельной внутренней и внешней политики. В частности, договор в корне изменит положение в сфере экономики, позволит перевести «под российский флаг» все предприятия и организации, действующие на территории России (за исключением некоторых, которые по логике договора «отойдут» к Центру) и двинуть наконец вперед экономическую реформу. Ельцин сообщил весьма важную вещь: президент СССР заверил его, что после подписания Россией Союзного договора он издаст Указ о переходе всего экономического потенциала России под юрисдикцию республики. Если же что-то помешает Горбачеву выполнить свое обещание, тогда такой Указ подпишет он сам, Ельцин, как президент РСФСР: «Новый Союзный договор делает такой шаг вполне правомерным».
Хотя Союзный договор из-за путча и не был подписан, Ельцин после его подавления действительно за своей подписью издал этот самый указ о переходе предприятий, расположенных на российской территории, под юрисдикцию России, - опираясь на ту самую договоренность с Горбачевым.
Что касается того, вправе ли он, Ельцин, подписывать договор, никогда и никем не обсужденный, российский президент напомнил, что обсуждений было достаточно. Кроме того, проект Союзного договора был опубликован, и каждый гражданин России мог с ним ознакомиться. Правда, тут Ельцин схитрил: опубликован все-таки был не тот проект, который собирались подписать. Через два дня в печати появится и этот, последний, однако времени на его обсуждение уже не будет (точнее, не было бы - государственный переворот вообще снял этот вопрос).
Ельцин напомнил также, что в июне российский Верховный Совет, обсудив проект, принял решение: «Признать возможным подписание договора о Союзе Суверенных Государств с учетом внесенных Верховным Советом РСФСР изменений и дополнений». Ельцин утверждал, что «подавляющее их число, было принято и нашло отражение в окончательном тексте договора.
– А разве ничего не значит, - патетически восклицал Ельцин, - его обсуждение и одобрение парламентами всех республик (исключение - Украина, наметившая рассмотрение на начало сентября), выразивших желание войти в новый Союз?
Однако мы видели: во время новоогаревской встречи 23 июля все замечания и поправки республиканских парламентов были выкинуты в корзину, после чего республиканские лидеры вернулись к тому варианту, к которому они пришли 17 июня.
Дальше опять шла патетика:
– Мы, члены Государственной делегации России, идем к подписанию нового Союзного договора, убежденные в правильности этого шага. Думаю, что за последние годы это самый значительный шаг на пути к процветанию России. Не сделать его - значило бы обмануть всех россиян, уставших от ожидания перемен. Не уверен, что граждане России согласятся терпеть наши политические споры, от которых жизнь легче не становится.
В общем-то терпение граждан действительно было на пределе…
Тем не менее, нетрудно видеть, что в своем ответе, внешне вроде бы убедительном, Ельцин обошел молчанием те нестыковки и несуразицы, на которые указывали авторы обращения. Основной смысл его ответа сводился к тому, что, возможно, текст договора и не вполне совершенен, но далее возиться с ним - дорабатывать и перерабатывать невозможно, время не терпит.
В общем, когда сопоставляешь предостережения демократов, адресованные Ельцину в связи с проектом договора, и его ответ, хочется сказать и тем, и другим: «И вы правы!» С одной стороны, проект, разумеется, был несовершенен, разумеется, неправильно было, что его не вынесли на широкое обсуждение, но… политическая ситуация была такова, что тянуть с его подписанием было уже невозможно. Если уж подписывать, так подписывать! Шансов на то, что он спасет Союз и без того было немного, - хотя бы из-за Украины, - но какой-то шанс все же оставался, и его надо было использовать.
Вот такие споры шли в те дни между демократами и Ельциным… И в те же дни завершалась подготовка путчистов к выступлению (разумеется, об этом стало известно лишь позже).
План введения в стране чрезвычайного положения готовился под руководством Крючкова. Помимо сотрудников КГБ, где-то 5 - 8 августа он привлек к этому делу командующего воздушно-десантными войсками Павла Грачева.
14 августа Крючков потребовал, чтобы ему представили план первоочередных мероприятий по введению ЧП. Такой план был подготовлен и представлен уже на следующий день, 15 августа.
Где-то 15 - 17 августа Крючков приказал начать прослушивание телефонов руководителей СССР и РСФСР (они и раньше прослушивались – по крайней мере, как мы знаем, телефоны Ельцина) и подготовить интернирование ряда народных депутатов, союзных и российских.
16 августа на одном из объектов КГБ состоялась встреча Крючкова, Язова, Шенина, Бакланова, Болдина. Было принято решение: 20 августа Союзный договор не должен быть подписан.
17 августа состоялась очередная конспиративная встреча заговорщиков, в несколько ином составе: в ней участвовали Павлов, Бакланов, Шенин, Болдин, Язов, Ачалов, Грушко, Варенников. Договорились о конкретных действиях по введению в стране ЧП и нейтрализации Горбачева.
В этот же день подготовлены тезисы телевыступления Крючкова о введении в стране чрезвычайного положения.
18 августа заместитель начальника службы охраны КГБ Глущенко приказывает выключить все виды связи на даче Горбачева в Форосе.
16 августа утром - то есть за трое суток до путча - я встретился с одним из самых близких к Горбачеву людей - одним из инициаторов перестройки (иногда его называют ее идеологом), бывшим (к тому времени уже бывшим) членом Политбюро, бывшим (только что, 29 июля, обретшим этот эпитет - «бывший») старшим советником президента СССР Александром Николаевичем Яковлевым. Поскольку к этому моменту он покинул пост в администрации президента, встретились мы не на Старой площади, а в каком-то временном кабинете, предоставленном Яковлеву в Моссовете.