Так кто же развалил Союз?
Шрифт:
Обсуждали сложившуюся в стране ситуацию, его собственное положение (накануне Бюро президиума Центральной контрольной комиссии КПСС предложило исключить его из партии за внесение «раскола» в ее монолитные ряды).
Яковлев рассказывал о том, какое сопротивление встречала и встречает среди партократии перестройка, как крепнет, набирает силы «партия реванша». Уже через трое суток станет ясно, насколько актуальным был этот разговор.
– Аппарат-то всегда был против, не принимал ее (перестройку.
– О.М.), - сказал Яковлев.
– Скажем, до январского пленума 1987 года, - пока не затрагивались его интересы, - он, хоть и неохотно, недовольно
На первом этапе, перед XXVIII съездом (июль 1990 года), формирующаяся «партия реванша» ставила перед собой задачу отделить от Горбачева более всего ненавистных для них Яковлева и Шеварднадзе. А уж с самим Горбачевым, как они полагали, они как-нибудь справятся.
Яковлев:
– Это публика безнравственная, безответственная, малообразованная… Они же ставили вопрос и о его собственном освобождении (от поста генсека. – О.М.) Они уже какой пленум подряд травят его. Вот только на последнем пленуме (в апреле того года.
– О.М.) испугались. Испугались не его, а того, что он в самом деле уйдет, и они останутся голыми… Они, конечно, тешат себя, на мой взгляд, иллюзиями, но они готовят «партию реванша». Надеются, что можно совершить партийный и государственный переворот. Такие бредни бывают только в болезненном, горячечном состоянии.
Через три дня станет ясно, что болезненное, горячечное состояние взяло верх над здравым рассудком.
Задаю прямой вопрос:
– А вы считаете, что у них нет потенциала для такого переворота?
– Потенциал-то есть, но ведь это надо с народом драться, прибегать к насилию, проливать кровь. И я убежден: это не закончится их победой. Вот этого-то они и боятся. Я думаю, они все-таки не уверены в своей победе. Хотя попытаться затеять какую-то драку могут. Используя какую-то провокацию, какое-то недовольство. Спекулируя на этом, разжигая эмоции. Ведь любая революция - скажем, в ХХ столетии, - начиналась с пустых кастрюль.
Никакого народного недовольства путчистам не потребовалось, они придумали другой сценарий.
В своих прогнозах насчет возможного переворота Яковлев тогда опирался не только на анализ ситуации, но и на свою интуицию опытного человека, опытного политика, на свои предчувствия.
– Сейчас какое-то непонятное затишье… Может быть, связанное с августовскими отпусками. Но такие затишья меня настораживают. В целом же, чем ближе к концу, тем раненый зверь становится опаснее.
Интересуюсь, как, по его мнению, владеет ли Горбачев ситуацией? В частности, остаются ли под его контролем армия, МВД, КГБ? Последние события в Прибалтике, Закавказье заставляют усомниться в этом.
– Вы знаете, я не располагаю ни малейшей информацией конкретно по этому вопросу, - признается мой собеседник, - но у меня лично такое представление, что существует какая-то сила, которая вроде бы всем эти командует…
Никакого контроля со стороны Горбачева над силовыми структурами к этому моменту уже, конечно, не было. Пройдет лишь трое суток, и руководители армии, КГБ, МВД - Язов, Крючков, Пуго - предстанут перед честным народом как главные мятежники - члены ГКЧП.
– Неужели, - удивился я, - вы, будучи старшим советником президента, не говорили с ним об этом?
Он ответил как-то невнятно:
– Ну почему же? Почему же не говорил?
– И каково его мнение?
Яковлев ушел от ответа и перевел разговор на тему январских вильнюсских событий:
– Ну, помните, через десять дней после вильнюсских событий он сказал, что не имел к этому ни малейшего отношения…
– А вам не кажется, что существует заговор против Горбачева? Один из элементов этого заговора - убийство на литовской таможне, приуроченное к встрече Горбачева и Буша, более того - к их совместной пресс-конференции. Ведь после этого зверства оба чувствовали себя крайне неловко, когда им задали вопрос об этом убийстве, беспомощно мямлили что-то…
Александр Николаевич со мной согласен и вновь повторяет свое подозрение:
– Никакими фактами на этот счет я, конечно, не располагаю, но у меня такое ощущение, что существует мощная группировка - организованная или не организованная, я не знаю, - которая ставит своей задачей свержение президента.
Все-таки что же это за мощная группировка (в то утро, за трое суток до переворота, пофамильно это еще не было известно)? Спрашиваю Яковлева, как он считает, есть ли среди людей, занимающих ключевые посты в союзном руководстве - я имею в виду президента, вице-президента, председателя Верховного Совета, премьер-министра, министров, - искренние сторонники реформ?
Ответ удручающий:
– Я в их душах не копался, но думаю, что президент - он действительно сторонник реформ (это вроде бы очевидно, но вот ведь Яковлев все же считает необходимым удостоверить этот факт.
– О.М.) Член Совета безопасности Бакатин - действительно сторонник реформ… Но я бы так сказал: список очень коротенький.
Этот список короткий, зато с другой стороны - длинный: необольшевики, полозковцы, «союзники», национал-патриоты, оэфтэшники (члены прокоммунистического Объединенного фронта трудящихся)… Спрашиваю у Яковлева, кто из них, по его мнению, наиболее опасен.
– Отношение к ним у меня одинаковое, - говорит Яковлев.
– Я не делю их по степени моего презрения… Они делают страшное для нашего народа дело. Страшное. Прежде всего, само по себе стремление вернуть народ назад, опять его бросить в эту черноту, грязь, нищету - это позорно. Самая главная опасность - смыкание всех этих сил вокруг неосталинизма. Ведь и «Слово к народу» - это тоска по сталинизму… И «Единство», и инициативники, и правое крыло в КПСС, и Жириновский (вот ведь когда еще курилка проклюнулся!
– О.М.)… Это все тоска по военно-бюрократической диктатуре. Все они заражены вирусом большевизма. Все их поры этим поражены. Вся психология… Но в конце концов должны же мы вытащить страну на рельсы демократического развития! В конце концов имеет же наш народ на это право!
Увы… Уже несколько лет Александра Николаевича Яковлева - одного из выдающихся русских людей ХХ столетия - нет в живых, а этот его отчаянный призыв - в конце концов вытащить страну на рельсы демократического развития!
– и сейчас остается так же далек от реализации, как и тогда, накануне августовского путча 1991 года.
Мою беседу с Яковлевым предполагалось напечатать в «Литературной газете» в среду 21 августа. Однако этот номер был «отменен»: в числе других демократических изданий хунта запретила и «Литгазету». Возле типографии были поставлены БТРы, внутри здания дежурили солдаты с автоматами. В одночасье мы все - журналисты запрещенных изданий - оказались безработными.