Такая как есть (Запах женщины)
Шрифт:
Газетчик обратился за помощью к своему старому другу еще по университету – скромному, застенчивому сорокачетырехлетнему бакалавру по имени Джон Брент, который преподавал английский язык в одной из частных школ Вены. Он жил в небольшой квартирке огромного дома, который некогда принадлежал весьма богатому семейству. В его квартире было три комнаты, не считая кухни и ванной: спальня, гостиная и кабинет, в который вел отдельный вход. Его-то, по мнению корреспондента, можно было превратить в идеальную комнату для молодой женщины. Джон поначалу колебался. Его волновало,
– Она совсем не похожа на шпионку, – сказал он, с сомнением и недоверием оглядывая девушку в очках, одетую в грубое свободное пальто.
Ева прошла в маленькую комнатку, в которой почти не было мебели. Между нею и спальней Джона находилась гостиная – так что они были достаточно удалены друг от друга, во всяком случае, для того, чтобы все это выглядело вполне прилично с точки зрения старой горничной, приходившей к Джону убирать квартиру. Еве вручили ее собственный ключ. Джону не было надобности видеться с нею, исключая те случаи, когда она передавала ему плату за комнату.
И Джон почти напрочь забыл о ее существовании, поскольку Ева не напоминала лишний раз о своем присутствии. Но однажды он вернулся раньше обычного – в школе начались каникулы. Закрывая за собой входную дверь, он услышал шум в ванной комнате. Когда он повернулся, то увидел женщину, которую ни за что не узнал бы, встретив ее на улице. Женщину в расцвете своей красоты, излучающую чувственное обаяние, с потрясающе красивым лицом и с нимбом золотисто-рыжих волос. И только когда она засмеялась и заговорила, он понял, кто стоит перед ним.
– Мне кажется вы меня не узнали? – Она сделала пируэт, и юбка волной закружилась вокруг ее стройных, длинных ног. Модное платье подчеркивало ее тонкую талию, высокую грудь. Глаза ее лучились, глубокий грудной смех дразнил и обещал. И Джон Брент – впервые в жизни – сразу влюбился. Слепо, безотчетно и безоглядно. До сих пор ему не встречались такие женщины. Он только видел их, идущих под руку с другими мужчинами. Ева не могла не почувствовать, какое впечатление произвела на него:
– Кажется, я вас шокировала. Разрешите мне объяснить все…
Он позволил ей усадить себя на софу и покорно выслушал ее историю. И это только туже затянуло петлю, в которую он попал. Джон был и удивлен и восхищен одновременно.
– Знаете что, давайте отпразднуем с вами мое освобождение, – предложила она.
Эти слова сделали его самым счастливым человеком в мире.
Они шли по улице, и все мужчины оглядывались им вслед. И это пьянило больше вина, которое они заказали за ужином.
После ужина Джон все так же зачарованно выслушал ее планы на будущее, а когда они вернулись домой, Ева показала свой саквояж.
– Пока я жила здесь, мне удалось заглянуть в магазины, и я поняла, что продукции для хорошего сбыта не хватает хорошего оформления. Зато за содержимое я ручаюсь. И когда выручу достаточное количество денег, то подумаю, как это можно получше подать.
Она открылась ему ровно настолько, чтобы еще больше возбудить его интерес к себе. По ее словам, она родилась в Будапеште, ее отец был химиком-фармацевтом. По рецептам отца и сделаны ее кремы. Отец, увы, умер за шесть месяцев до начала восстания.
– Слава Богу, что он не увидел, во что превратилась его страна, – это разбило бы его больное сердце.
Ее мать умерла, когда ей исполнилось двенадцать лет, и Ева сама вела дом и помогала отцу во всем. Именно ей принадлежала идея заняться косметикой…
– …И мы так хорошо работали с ним вместе… Здесь – все, что нам удалось сделать. Наш дом разрушен, лаборатория сгорела, погибло все, кроме того, что я унесла в саквояже. Эти кремы гораздо лучше многих, что продаются сейчас в Вене, и я верю, что наступит день, когда имя Евы Черни станет таким же известным, как и имя Элизабет Арден.
Мечты Евы казались несбыточными, но Джон, слушавший ее с благоговением, почувствовал, какая сильная натура живет в этом хрупком теле. Ей ведь и в самом деле уже удалось сделать так много! Ева очень бегло, хотя все еще с заметным акцентом, говорила по-английски, а к концу разговора призналась, что собирается выучить еще и немецкий:
– Он мне понадобится! Я знаю это.
И Джон, который был лучшим студентом в колледже современных языков Лондонского университета, был потрясен ее решимостью.
Первых своих покупателей Ева заполучила через него. Как-то Джон взял ее на вечер для родителей, проводившийся в школе, где он преподавал, и поразил всех, явившись в сопровождении неотразимой красавицы. Все коллеги и знакомые поставили на нем печать славного малого, прекрасного преподавателя, но такого скучного человека. И вдруг такая красавица снизошла до него. И не просто снизошла. Ева старалась произвести хорошее впечатление, поэтому улыбка и взгляды, которые она бросала на Джона, свидетельствовали о том, что ее никто, кроме него, не интересует. С того дня и начались ее первые консультации.
Изучая, что интересует покупателей венских магазинов, покупая образцы различных кремов, Ева посещала салоны красоты, приглядываясь к тому, что предлагают там, составила общее впечатление о положении дел в этой области и знала, какую может запросить цену.
Потом Ева начала ходить с визитами по домам. С собой она брала саквояж, наподобие тех, что носят с собой врачи, только красного цвета, со своей фамилией на маленькой золотой табличке на боку. А еще она пускала в ход свои волшебные руки. Артистизм, мастерство и результаты, которых она добивалась, оказали свое действие. Вскоре ее имя было на устах у всех. «Маленькая венгерская девушка» стала появляться и на званых обедах, и на оперных представлениях, на приемах влиятельных людей в городе. Круг ее клиенток становился все шире и шире.