Такая работа
Шрифт:
— Андрей был большой выдумщик, — сказал Алька.
Все замолчали, только один Рогов, как хозяин лодки и руководитель экспедиции, делал все, чтобы воскресная прогулка была веселой и легкомысленной.
— Книга — лучший подарок, Нина, — это тебе каждый скажет!
Гале стало смешно: хмурые и недоступные, как ей раньше казалось, следователи и оперативники на ее глазах превращались в мальчишек, и ей захотелось сказать им что-нибудь приятное.
— За раскрываемость преступлений! — робко предложила она, поднимая стакан
Все засмеялись.
— За раскрываемость, — благодарно улыбнулся ей Рогов. — За друзей новых и старых!
После обеда сыграли в футбол: Герман с Ниной против Олега и Гали. Тамулис очень серьезно, с соблюдением всех тонкостей игры судил этот ответственный матч, бегая по поляне в одних трусах, в очках и с милицейским свистком на шее. Потом Герман учил Галю управляться с лодочным мотором, а Рогов занялся спиннингом.
На закате они снова сидели на берегу. По реке все чаще и чаще шли самоходки.
— «Сенатор», — прочла Нина на крышке пивной бутылки.
— Если бы на месте преступления осталась такая крышка, — сказал Тамулис, — я бы первым делом проверил поступление пива на транзитные пароходы…
— Наше умение раскрывать преступления, в частности убийства, уже известно многим, — вздохнул Барков.
— Вы! Вы даже не проверили, что есть такая кличка «Черень»! — возмутился Тамулис — А я ездил к пенсионеру, к Шишакову, и он помнит, что слышал эту кличку.
— Лейтенант Тамулис, — прервала их Нина, — как лицо начальствующего состава милиции, старшее по званию, приказываю вам замолчать и больше не касаться вопросов службы: нас могут подслушивать!
Тамулис быстро огляделся:
— По-моему, я ничего такого не сказал…
Иногда он совсем не понимал шуток, и еще Андрей Мартынов как-то заметил, что Алик не улавливает разницу между анекдотом и загадкой.
— Старший лейтенант Барков! Ваша очередь. Говорите о природе!
— Слушаюсь, товарищ начальник! — Барков вскочил. — Природа делится на живую, неживую, сушу, воду, еду и растения. Еда делится на…
— Все, товарищ старший лейтенант, переходите ко второму вопросу — о любви.
— Любовь делится на…
— Все ясно, товарищ старший лейтенант, чувствуется метод и система. Вы свободны в выборе других тем.
— Темы делятся…
— Ты все это тогда еще, на губе усвоил? — с завистью спросил Рогов.
— Нет, Олег, я прочел это в книге К. Керама «Боги, гробницы, ученые». Ты еще не дарил жене эту книгу? На День артиллерии?
— Отчего бы, Барков, вам не написать обо всем этом, — пропустив мимо ушей ехидный намек, сказал Рогов, — и не послать в журнал, хотя бы в «Советскую милицию»? Гонорар бы получили, признание.
— Не пойдет, — вздохнул Барков, — могут переслать Веретенникову с просьбой разъяснить автору все на месте: что и как. И подпись будет на сопроводительном отношении: начальник литературной части капитан милиции Петушкова…
На
— Гляди. — Олег толкнул Нину локтем. — Признал Каро. Это что-нибудь да значит…
— Ну, Галя, считай, что тебя к нам в кадры оформили…
Галя не знала обидеться ей или смеяться: почему собака? В кадры?
— Может, и была такая кличка «Черень», — сказал Барков, — да только Андрей произнес «черт» или «чернь»…
Они вернулись в город в понедельник поздно ночью..
Автобусы уже не ходили, и, пока мужчины убирали мотор и снасти, Нина буквально засыпала на скамье у дебаркадера.
— Вперед, друзья, — сказал наконец Рогов, — я знаю: за эти два дня Ратанов обязательно придумал что-то интересное!
— Люблю Ратанова, — призналась Нина, — легко с ним работать!
А у Гали неожиданно испортилось настроение: поездка кончилась, а с ней и два дня не омраченного ничем счастья. «Зачем я ему нужна? — думала она теперь, закрывая глаза. — Зачем я с ним езжу! Может, у меня нет ни капли девичьего самолюбия? Писали ведь в «Комсомолке»…
Потом они шли по пустынным улицам. Рогов на тарабарском наречье, которое, как он уверял, и является древним языком благородных инков, возносил молитвы за здоровье Ратанова и Шальнова, подаривших им два дня чудесного отдыха. Барков уверял Нину, что расследование вопроса о заселении Полинезии и Меланезии следует поручить Главному управлению милиции. Тамулис думал о Черепе.
У почтамта мимо них на большой скорости промелькнул «москвич», а вслед за ним, отставая на какие-нибудь метры, стремительно пронесся милицейский газик. Они не заметили, кто сидел в газике, так как еще через мгновенье впереди были видны только летящие огоньки стоп-сигналов.
На секунду все остановились: скорость машин была пугающей.
«А все-таки и о нас вспомнит кто-нибудь, — подумал Тамулис, — ведь не зря же люди ничего не жалеют…»
Они прошли мимо дома, в котором жил Ратанов.
— Не спит, — сказал Тамулис, глядя на освещенное окно. — Может, случилось что-нибудь?
Ратанов в это время разговаривал по телефону. В течение дня он несколько раз посылал секретаршу отдела Веру за Джалиловым, но та в квартире никого не заставала. Вечером соседка сказала Вере, что Арслан с сестрой и с племянником еще в субботу уехал в деревню, к товарищу по заводу. Соседка видела, как Майя в штапельном сарафане выходила с малышом на улицу из дома. У мальчика в руках был сачок для бабочек. Арслан догнал их у калитки, в новом зеленом костюме, с хозяйственной сумкой в руках. «Такой а к т у а л ь н ы й, совсем, как инженер из восемнадцатой квартиры», — умиленно сказала Вере соседка.