Такая разноцветная жизнь
Шрифт:
– Кто там?
Невидимый собеседник добросовестно ответил, но расслышать ей помешал характерный звон обнаружившейся внезапно посуды.
«Плюнуть, что ли, и отойти от двери? – подумала. – Нет, невежливо!»
– Кто там? – снова спросила она.
Телевизор ответил взрывом хохота. Дети, громко топая, вбежали в прихожую.
– Кто там? Кто там? – закричали они, перекрывая слабый ответ из-за двери.
«Пойти телевизор выключить? – лихорадочно соображала Ирина. – Время потрачу. А человек ждёт!»
– Кто там? – отчаянно напрягая слух, повторила
– Почтальон Печкин! – хором догадались дети.
– Замолчите! – в отчаянии прикрикнула на малышей Ирина. – Это не вам! – добавила, обращаясь к невидимому собеседнику.
Понимая, что попала в совершенно дурацкую ситуацию, вновь обречённо спросила:
– Кто там?
Сквозь детский смех и телевизионные аплодисменты уловила в ответе ту же безнадёгу. Слова опять не расслышала. Решила: «Нет, не грабитель! Ни у одного вора не хватило бы терпения на эту комедию». Она решительно отворила дверь…
На пороге стоял худенький мужчина средних лет в клетчатой рубашке, трениках, вытянутых на коленях, домашних шлёпках на босу ногу и обречённо смотрел поверх очков с дужками, замотанными изолентой.
– Это я, – начал было он в очередной раз…
– Почтальон Печкин! – с восторгом завопили Манечка с Матвейкой.
– Да уймитесь вы! – снова не выдержала Ирина.
– Это я – сосед снизу, – обречённо закончил визитёр, – я пришёл попросить молоток, чтобы прибить гардину. Свой никак не найду…
Ей захотелось рассмеяться.
– А где письмо от нашего мальчика? – дети униматься не хотели.
– Не кочегары мы, не плотники! Но сожалений горьких нет! – гаркнул из глубины квартиры телевизор так, что Ирина вздрогнула!
– Концерт кончился, кино началось, – машинально отметила она… – Простите! У самих ещё полная неразбериха.
– Простите за беспокойство! Устраивайтесь, – сосед облегчённо вздохнул и пошёл вниз. Задники его тапок падали на ступеньки в такт маршу:
– А мы монтажники-высотники! И с высоты вам шлём привет!
Год ребёнка
Такого фатального несовпадения счастливых ожиданий и полной разочарований действительности Ирина и Сергей не испытывали никогда! Казалось, всё предвещало удачную поездку. И время – 1979 год ООН объявила Международным Годом ребёнка. И место выбрано оптимальное: Анапа – Всероссийская здравница семейного и детского отдыха…
Сергей не горел желанием отправиться в дальнее путешествие. Но Ирина, насидевшаяся дома с двумя детьми, рвалась выйти на работу. А перед этим хотела сделать всё для укрепления здоровья малышей. Солнце, воздух и вода – что может быть полезней! Особенно на берегу Чёрного моря.
Неприятности начались сразу. Москва принимала самолёты, но никуда не выпускала по причине непогоды. Внуковский аэропорт гудел, как улей. Сидячих мест не было. Сдвинув на полу два чемодана, Сергей устроил лежанку для четырёхлетней дочери.
Матвейка все руки отмотал Ирине. Отпустить его на пол она не решалась: сразу устремлялся наружу, вон из толпы, духоты, туда – на свежий воздух. А там – ливень, гром, молнии! Малыш и на руках периодически начинал выгибаться, тянуться к стеклянной двери и канючить: «Гуля-а-а-ать!» Устал маленький. Не может понять, зачем папа и мама привезли его в это место, где много чужих людей, душно и нет игрушек?
Голос в динамике снова объявил: «Рейс Москва-Анапа отложили на час». Который уже? Шестой?
Вылетели на девять часов позже, чем было обозначено в расписании, уже ночью. Самолёт болтало. Он то и дело спотыкался и проваливался в невидимые воздушные колдобины. Ирина всё внимание сосредоточила на дочери (Манечка плохо переносила любой транспорт) и пропустила момент, когда поплохело сынишке.
Спокойный до того малыш неожиданно расплакался. Ирина почувствовала, как нежная кожа ручек, ножек, даже спинки над вырезом футболки похолодела и стала влажной от пота. В следующее мгновение Матвейку вырвало прямо на маму. Самолёт как раз заходил на посадку, дверь в туалет закрыли. Хорошо, полотенце лежало в ручной клади, утёрлись кое-как.
В гостинице, куда в два часа ночи заселили припозднившихся пассажиров, пришлось устроить постирушку в раковине умывальника.
Новое, согретое южным солнцем, утро принесло новые надежды. Автобус высадил путешественников на городской площади рядом с рынком. Здесь традиционно владельцы жилья встречали приезжих, присматривались, прицельно выдёргивая из толпы подходящих. Кучка незагорелых отпускников постепенно редела. Семья Ирины и Сергея никому не нравилась – маленькие дети. Двое!
Солнце жарило с остервенением! Перегретый, застоявшийся воздух царапал горло. Чёрное море у Ирины ассоциировалось с роскошной сочной природой Крыма. Она бывала там в детстве. Да и двухнедельное свадебное путешествие с Серёжей они провели в Ялте. Поэтому пожухлая из-за засушливого лета растительность Анапы обоим показалась скучной.
– Ма-ма! Пить хо-чу! – жалобно тянула Маняша.
– Пи-и-ить! Хотю пи-и-ить! – подвывал Матвейка.
– Серёжа! Поищи, где тут вода продаётся.
Полдень. Зной. Ирина не ожидала такого неприятия их семьи местными домовладельцами. Они оба с мужем были не готовы к тому, что покажутся им самыми непривлекательными. Других давно разобрали. Только они уже четвёртый час изнывали от жары на площади. И это в городе, который считался Всесоюзной здравницей именно для семейного отдыха!
Сергей вернулся без воды, но с женщиной, по виду местной: чернобровой, крепкой, с тёмным загаром по вырезу ситцевого сарафана и платком, повязанным низко на лоб.
– Ирина! Я квартирную хозяйку привёл! Верой зовут.
– Вера! Вы нас с детьми возьмёте?
– Куда ж деваться? Возьму!
Путь к месту проживания показался невозможно длинным. Мучила жажда. Из-за возникших вдруг мозолей Ирина захромала на обе ноги. На руках несла сынишку. Тот вспотел, обмяк и повис тряпочкой. Не успели отойти от площади, Маняша забастовала:
Конец ознакомительного фрагмента.