Такая разноцветная жизнь

Завадская Анна Владимировна

В голове Ирины зашевелилось смутное подозрение…

– А когда у вас рубашку кровью залило?

– Во время операции.

– Вы на операции в рубашке были?

– Ну да! А вы разве нет?

– Как-то без неё получилось… И свою снять велели…

– Выступила перед докторами, как Афродита из пены морской? – пошутила счастливая обладательница больничной одёжки.

Лицу стало жарко. Дотерпеть бы, когда муж явится! Ждать пришлось недолго. Пришёл выбритый, выглаженный. Блондин с голубыми глазами. «Красавец! Ещё улыбается!»

– Это мне по блату пожадничали рубашку выдать?! Как жене заведующего?

На соседних кроватях хихикали. Сергей растерялся, стал мямлить, что меньше всего думал про то, во что жена одета.

– Ладно, проехали. Сейчас хоть пусть выдадут! Лежу нагишом, а мне ведь ещё и на перевязки ходить. Всё сикось-накось!

– На кровати не залёживайся, – посоветовал Сергей перед уходом, – раннее вставание предупреждает развитие спаек. Я сегодня ещё зайду.

– Дети с кем?

– Сегодня с твоей мамой, потом у меня три дня отгулов есть.

Дождавшись, когда сестра-хозяйка принесла Ирине больничную рубаху, оделась и отправилась прогуляться до туалета:

– Пойду выполнять рекомендации, чтобы спайки не развились.

Очнулась опять на больничной кровати от острого запаха нашатыря. В ушах звенело.

– Что случилось?

– Да ты только успела за порог палаты шагнуть и загрохотала на пол, – с готовностью пояснила соседка.

– В обморок вы упали, Ирина Павловна, – добавила медсестра. – Рано встали.

– Ваш заведующий советовал раннее вставание.

– Лучше подождите до завтра. Вы слишком долго терпели до операции, вот и не осталось сил.

После обеда снова пришёл муж и привёл Манечку.

– Мама! – обрадовалась малышка и с разбегу бухнулась Ирине на живот.

– О-о-ой! Больно! Забери её скорей!

– А сто это? – голос Манечки раздавался уже из-под кровати.

– Не трогай! Это мамин горшочек, – Сергей отнял у дочери судно.

– У меня не такой. Я хотю писать в этот госочек!

С четырёх сторон палаты раздавались стоны:

– Уведите её, пожалуйста!

– Сейчас швы разойдутся!

Сергей тащил дочь из палаты, а она упиралась двумя ногами и цеплялась свободной ручкой за кровати:

– Пи-и-исать хотю-у-у!

Дома, наедине с собственными детьми, Сергей вымотался сильнее, чем за рабочую неделю с дежурствами. Каждую минуту требовалось что-то делать: успокаивать, кормить, поить, высаживать на горшок, гулять. Он метался между кухней с грязной посудой и недоваренной кашей, ванной, где мокла гора записанных пелёнок и ползунков… Хорошо ещё вечером приходила тёща, чтобы что-нибудь сварить. Даже ночью ребятня не давала выспаться.

В итоге он дважды залил плиту молоком, затопил соседей, потому что забыл закрыть кран, между делом уселся в лужу, сделанную сынишкой на диване. Манечка опрокинула на себя чашку с горячим чаем. У Матвейки красовалась шишка на лбу, а на щеках расцвёл диатез. Это сестрёнка нашла спрятанные мамой конфеты, наелась сама и угостила братишку. Квартира выглядела как после погрома. «Как Иришка справляется со всем этим?! Понятно, почему она стала такой нервной».

На четвёртый день Сергей не выдержал. Явился в отделение небритым и взмолился:

– Может, я тебя домой заберу? Швы потом сам сниму. А то всё как-то сикось-накось.

– Поехали, – легко согласилась Ирина. – Рубашку то почему несвежую надел?

– Не нашёл другой.

На следующий утро бодрый и собранный заведующий хирургическим отделением делал обход, знакомился с историями болезней новых пациентов и полдня провёл за операционным столом. Вечером остался на дежурство. Ночью скорая привезла двоих пострадавших после ДТП.

Ириша в это же время потихоньку наводила порядок в квартире: отделила чистое бельё от грязного, разобрала баррикаду из кастрюль и игрушек посреди комнаты. Не забывала поиграть и вовремя накормить малышей. Перед сном выкупала, рассказала сказку. Прилегла ненадолго рядом.

Шумела стиральная машина. В раковине ждала своей очереди посуда…

Через два дня муж снял жене послеоперационные швы, сказал, что рана чистая, заживает хорошо.

Жизнь входила в привычное русло.

Кто там

Ирина и Сергей въехали в трёхкомнатную квартиру нового дома. Четвёртый этаж! Простор! Особенно после тесной хрущёвки. Мебель, которую перевезли из старого жилья, как будто потерялась на новеньких квадратных метрах, где гуляло эхо.

На следующий после переезда день Сергей отправился на ночное дежурство в больницу. Ирина забрала детей – четырёхлетнюю Манечку и двухлетнего Матвейку – от бабушки. Они тут же начали осваивать необжитое пространство на трёхколёсных велосипедах. Способствовало отсутствие порогов между комнатами.

Наступил вечер. Ирина металась по квартире, пытаясь разобраться в коробках и пакетах с домашней утварью, сваленных в одной из пустых комнат. Она никак не могла вспомнить, куда засунула кастрюли с тарелками. Дети гоняли на велосипедах. Во всю мощь орал телевизор. Шла какая-то юмористическая программа. Выступал Задорнов.

Сквозь привычный шум прорвался звонок из прихожей. «Кто бы это мог быть?» – удивилась Ирина, направляясь к двери.

Звонок повторился.

– Кто там? – спросила Ирина.

Орал телевизор. Что-то с грохотом опрокинули дети. Ответ позднего гостя Ирина не расслышала.

– Кто там?

– Это я… – донеслось еле слышно.

«Кто – я? – начала рассуждать про себя молодая женщина. – Мама не собиралась приходить. Серёжка на работе. Ключи есть у обоих. Никого из соседей ещё не знаю. Вечер уже. Темно. Вдруг грабитель?»