Такая разноцветная жизнь
Шрифт:
Когда будущая мама с готовым заданием вернулась в общежитие, схватки повторялись каждые четыре минуты. «Ничего! В запасе ещё есть время».
Серёжа приехал с последним автобусом вечером. Уже стемнело. От новости, что по всем признакам жена собралась рожать сегодня ночью, у него началась паника:
– Почему так рано? Ты говорила: у нас в запасе три недели! Обещала рожать дома! Как я буду навещать тебя? А забирать вас с ребёнком отсюда как?
Никогда раньше Ирина не видела мужа таким растерянным и многословным, поэтому легко согласилась поехать домой. Сейчас! Немедленно!
– Вы ошалели?! – кричала Галочка – подружка и одногруппница. – Последний автобус ушёл час назад!
– А мы на поезде, – не сдавался Сергей.
– Она родит у тебя в этом самом поезде! Не пущу! – Галочка даже попыталась отобрать у Ириши сумку, в которую та покидала свои вещи.
– Ничего, я потерплю, – обняла она подругу. – Видишь, как он нервничает. А мне какая разница, где рожать…
Вагон тряхнуло. Резкая боль пронзила тело. Ирина закусила угол подушки, чтобы не закричать. Казалось, кто-то всадил невидимый нож в низ живота и медленно его проворачивает… Так больно, что не вздохнуть! Что-то лопнуло внутри, пролилось горячим… Вот когда настиг страх! Только сейчас она испугалась за дочку!
В том, что родится дочка, не сомневалась. Ещё три года назад, в самом начале семейной жизни, они с Серёжей решили: у них будет девочка – Манечка, Машенька, Мария. И теперь, когда она вот-вот должна родиться, глупые родители создали для этого события самые неподходящие условия!
– Иди немедленно к начальнику поезда! Требуй скорую к ближайшей станции! У меня воды отошли, – скороговоркой прошипела мужу в ухо. Кричать постеснялась: не хотела будить спящий вагон.
– Может, ты ошиблась, и это не воды? – хватаясь за соломинку, с надеждой пролепетал вконец растерявшийся муж.
– Я сейчас тебе в лоб дам!
Сергей выскочил из купе. Она лежала, прислушиваясь к тому, что происходило внутри. По теории, организм должен дать ей передышку: накопить силы перед основным действием. Только бы не торопился!
Примчался муж, сообщил, что через двадцать минут – станция. Скорую вызвали.
– Ты сказал, чтобы машина подошла к вагону? Меня на носилках нужно транспортировать! – продолжала распоряжаться грамотная, но такая безответственная шестикурсница.
Как же оказалась далека теория из её учебников от действительности!..
Их вагон был одним из последних. Машина скорой за пределы платформы не поехала. Ириша, двумя руками держась за живот, спотыкаясь и ругаясь, плелась сначала по вагону, потом по насыпи за мужем, который тащил её и свою (с гостинцами из дома) сумки.
«Кап, кап, кап…» – просочилось из реальности в тяжёлый сон. «Кап-кап-кап», – застучало дробью.
– Ой! Капает! – звонко, испуганно.
Кто-то трясёт Иришу за плечо:
– Просыпайся! У нас – потоп!
Она, подчиняясь, рывком садится на кровати. Тело откликается болью. «Как под грузовик попала». Смотрит на склонившуюся к ней светловолосую девушку в смешной длинной рубахе с завязками у ворота.
– Что это с тобой?! – девушка отшатывается.
– А что? – Ириша ощупывает лицо: нос, щёки – вроде всё на месте.
Черноволосая женщина постарше протягивает маленькое зеркальце. Из круглого оконца страшными глазами глядит незнакомка. Не может быть! Это же она сама! Теперь Ирина тоже с испугом разглядывает отражение: ещё вчера красивые рыжие локоны сейчас торчат в разные стороны ржавой паклей, лицо усеяно багровой сыпью. Но самые страшные – глаза!.. Вместо них – кровяные озёра, где не различить золотисто-коричневую радужку.
– Кровоизлияния… – вздохнула Ирина. – Сосуды полопались. Я неправильно тужилась.
В памяти всплыла вся эта ненормальная ночь…
Тряская дорога в дребезжащей скорой от вокзала до роддома. Санитарная обработка в нетопленом приёмном покое под холодным душем с куском коричневого хозяйственного мыла. Недовольная заспанная акушерка. Знобкий воздух родзала. Сердитые окрики:
– Неправильно тужишься! Не в ту сторону!
Неподчиняющееся, захлёстнутое немыслимой судорогой собственное тело… Крик младенца! Снова раздражённое:
– Говорила же, неправильно тужишься! Разорвалась вся! – и спокойней: – Дочка у тебя.
Потом – сонная палата, где она оказалась четвёртой. Укол. Сон. Странное утро, начавшееся звуком капели.
Капанье перешло в журчание.
– Ой-ой-ой! На мою кровать побежало!
Ирина засуетилась вместе со всеми. Лило с потолка. Конец ноября. Непогода. Крыша трёхэтажного здания протекла. Передвинули кровати как попало, лишь бы потолочный дождь не попадал на женщин. Прибежала санитарка, притащила тазы и судна, расставила под звонкие струйки.
Шёл одиннадцатый час, а детей ещё не приносили. Черноволосая Нина, рожавшая повторно, объяснила трём новеньким, что их роддом – железнодорожный, обслуживает прилежащий район и таких, снятых с поездов, как Ириша. Врачи, акушер-гинеколог и педиатр, тут – совместители.
– Вот когда она посмотрит ребятишек на своей основной работе, тогда придёт сюда. Наших принесут кормить уже после обхода.
– Как же они терпят, такие маленькие?! – возмутилась светловолосая Лена.
Наконец медсестра привезла в палату три орущих свёртка с красными от нетерпения личиками.
– А мне? – заволновалась Ирина.
– На твою педиатр наложила карантин, пока все анализы не придут.
– Почему?
– Ехала сама неизвестно откуда.
– Как неизвестно? Я из Челябинска, из мединститута…
– Я – не начальник.
Когда ребятишки замолчали, присосавшись к мамам, стал слышен тоненький жалобный плач из-за двери напротив. Ириша почувствовала незнакомое чувство тяжести в груди.
– Это она? – глаза наполнились слезами. – Она там одна?
– Сказала же – карантин!