Такие вот дела
Шрифт:
Швейцар Паркер, чья плотная фигура излучала спокойствие, стоял, прислонившись к двери, и, улыбаясь, благодушно глядел на людей. О'Дэй прошел через холл в приемную, улыбнулся девушке за стойкой и стал лениво перелистывать страницы регистрационного журнала. Нашел страницы с сегодняшней регистрацией и вскоре чуть выше своей фамилии увидел: миссис Веннер, Лондон, и номер комнаты – 134. Должно быть, на третьем этаже, – подумал он. О'Дэй медленно подошел к швейцару и спросил:
– Паркер, когда приехала миссис Веннер?
– Сегодня днем, мистер О'Дэй, около
О'Дэй кивнул и прошел через вращающуюся дверь в американский бар. Там было всего человек шесть. Все они сидели и пили коктейли. Она была в дальнем углу, читала "Вечерние новости" и явно никем не интересовалась, что было вполне в ее духе. Она никогда никем не интересовалась. Она хотела, чтобы интересовались ею, особенно, если это были стоящие мужчины. И убедившись, что ею интересуются, она либо поощряла этот интерес, либо нет, в зависимости от того, было ли это ей выгодно.
Да, ну и штучка эта Мерис! – подумал О'Дэй.
Она превосходно выглядела в черном вечернем кружевном платье на тяжелой атласной подкладке, тесно облегающем ее фигуру и показывающем лучшие ее стороны в выгодном свете. Кружево с черными блестками смягчало линии ее фигуры. На ней были серебристые чулки, босоножки на каблуках с едва заметными украшениями. Светлые волосы были подстрижены по последней моде – в форме хризантемы. Ярко-красные губы пламенели на бледном, почти прозрачном лице с нежной кожей. О'Дэй слегка вздохнул и подумал, что когда ей давали имя Мерис, то забыли дать еще одно – динамит. Он искоса посмотрел на ее слегка подведенные глаза – они были устремлены на газету, но видели многое – эти янтарные глаза. О'Дэй был уверен, что она заметила его, но не показывала вида, во всяком случае, пока. Он сел на высокий табурет, заказал мартини и стал наблюдать за ней в зеркало бара. Казалось, ее ничего не интересовало, кроме газеты. О'Дэй облокотился на бар и задумался. Он думал обо всем: о бизнесе, если это можно назвать бизнесом, когда так идут дела, о Веннере, об Интернешнл, где начали беспокоиться, что у их следователей плохи дела и они не очень прилично ведут себя. Но за всем этим была только одна мысль, один вопрос: на что рассчитывает Мерис, и куда заведет эта игра?
О'Дэй допил мартини.
Он услышал шорох газеты и увидел в зеркале, как она накинула на плечи норковое манто и направилась к выходу в столовую. Когда она поравнялась с ним, он улыбнулся.
– Привет, Мерис. Наверное, ты меня не видела?
Она остановилась и широко открыла глаза, словно от изумления.
– О, Терри… ты здесь? Подумать только, как тесен мир!
– Иногда он слишком тесен для меня. Я хочу поговорить с тобой.
– Пожалуйста.
Она грациозно опустилась на свободное место рядом с ним.
О'Дэй отметил про себя, что каждый ее жест, каждое движение – все было тщательно отработано.
Она спросила:
– Ты знал, что я здесь, или приехал сюда, как и я, случайно, по наитию?
– Ты приехала сюда по наитию, случайно? – Он весело улыбнулся. – Черта с два! Боюсь, что ты приехала сюда по такому же наитию, как
– В самом деле? О, как это интригующе. Значит, Терри, ты оказался здесь не случайно.
Она улыбнулась, обнажив ровные белые, хорошенькие зубки. Он заметил жемчужное ожерелье, подаренное Веннером в день свадьбы, и красивый браслет с поддельным бриллиантом, видневшимся под длинным рукавом платья.
– Нет. Несмотря на то, что ты приехала сюда случайно, Дженнингс, которого я сегодня случайно встретил на скачках, был почему-то уверен, что ты должна быть здесь. Ну, я и решил заехать, чтобы убедиться, так ли это.
– Что ж, очень приятно. Не выпить ли нам немного?
– Конечно. Я возьму два бокала сухого мартини, пойдем, сядем в уголок и поговорим.
Она снова улыбнулась долгой и томной улыбкой. Он очень хорошо знал эту улыбку.
– С удовольствием, Терри. Нет ничего приятнее, чем сидеть с тобой в уютном баре и разговаривать.
– Ну и чудесно. Ты хорошо проведешь время.
Он взял мартини и понес к столу в дальнем углу полупустого бара. Они сели. На некоторое время воцарилось молчание, затем она ласково спросила:
– Ну, так что? Говорят, будто ходят неприятные слухи? Ты не думаешь, что это интригующе? Хотя мне нравится.
– Мерис, твоя беда в том, что ты слишком любишь все интригующее и театральное.
– Ты хочешь сказать, что мне следовало быть актрисой? – спокойно спросила она.
Он ухмыльнулся.
– Из тебя бы вышла чертовски хорошая актриса. Только фирма, на которую бы ты работала, с удовольствием избавилась бы от тебя.
Они опять замолчали. О'Дэй обдумывал свой гамбит. Когда играешь с Мерис, надо быть очень осторожным, иначе ее ответный ход будет очень опасным. И он начал:
– Послушай, Мерис. Я давно знаю Дженнингса, и мы с ним всегда были в хороших отношениях. Когда я встретил его сегодня на скачках в Пламптоне, он мне многое рассказал. Он выглядел встревоженным.
Мерис состроила гримасу.
– Надеюсь, что это не означает, что все, сказанное этим Джен-нингсом из Интернэшнл Дженерал, встревожило и тебя. Терри, говори же, мне нравится слушать тебя, нравится твой легкий ирландский акцент, он волнует меня.
– Ну что ж, слушай. Дженнингс был слегка обеспокоен положением дел нашей фирмы в Интернэшнл Дженерал.
– Неужели? Объясни же, почему? Только не убеждай меня в том, что скоро я лишусь куска хлеба.
Она лукаво посмотрела на О'Дэя.
– Или вы снова поссорились с Ральфом?
Ее глаза смеялись.
– Тебе лучше знать. Дженнингс сказал, что Ральф, которого, кстати, я не видел целую неделю, страшно пьет и запустил все свои дела.
– Это серьезно, не правда ли? Интересно, почему он так запил. В ее глазах все еще сверкали искорки смеха.
– Конечно, откуда же тебе знать. И наверное, ты его не видела? Она покачала головой.
– Нет. Вот уже… – запнулась она, – шесть дней.
– Значит, когда ты видела его в последний раз, ты сказала ему что-то такое, отчего он запил. Что ты ему сказала?