Такое кино
Шрифт:
Все давно уже ждали этого события. Съемки затянулись, все планы летели к чертям, Леша не спал, не ел, был крайне измотан, Артем психовал, группа тоже устала, поэтому все бурно радовались окончанию проекта.
Ненашев заранее предупредил, что его не будет на "шапке": уезжает по делам за границу. Впрочем, о нем беспокоиться было нечего: Артем регулярно звонил и уже один раз позировал Ане для портрета. Она даже рискнула дать ему на прочтение свой сценарий, только у Ненашева все не было времени ознакомиться с ним.
Тогда,
Они встретились однажды, в единственный Анин выходной. Артем предложил немного прогуляться, оставив машину, и привел ее в магазин для художников. У Ани разбежались глаза.
– Что тебе нужно, чтобы начать мой портрет?
– весело спросил Ненашев.
– Выбирай!
Здесь были загрунтованные холсты разных размеров, палитры, всевозможные краски, бумага, рамы, кисти, мольберты... Она ходила как сомнамбула по магазину и не знала, что ей выбрать. Хотелось всего.
– Ну, что-то у меня есть, - пробормотала она.
– Я не знаю...
– Не стесняйся, - Артем сделал приглашающий жест.
– Мы сейчас поедем ко мне, поэтому бери все, что необходимо для портрета.
И Аня решила не стесняться. Она выбрала холст нужных размеров, потом все остальное. Ее спутник принимал и оплачивал покупки, нес их в машину. Аня была возбуждена, художественный магазин действовал на нее, как на пьяницу вино.
– Спасибо тебе!
– сказала она от сердца и чмокнула Артема в щеку.
Они поехали куда-то в новый район, где были настроены многоэтажные жилые дома. Новый спальный район. К одному из таких домов подъехали, припарковались.
– Здесь твоя квартира?
– на всякий случай спросила Аня.
– Да, - бодренько ответил Артем и помог ей выйти из машины.
У него была однокомнатная квартира удачной современной планировки. Просторный холл, большая кухня, огромная лоджия, комната не менее двадцати квадратных метров. Да, не чета нашей квартирке, подумала Аня. Здесь можно жить! И потолки, кажется, намного выше.
Ане понравилось у Артема. Мебель из "Икеа", все просто, функционально. На стене плоский экран, стеллажи с дисками и книгами, какая-то аппаратура, компьютер. Посреди комнаты стоял широкий диван без спинки
Перед сеансом Артем накормил ее вкусным обедом, а потом она рисовала. Глаза были ее целью, загадка их необычного свечения. Артем оказался послушным натурщиком. Он сидел столько, сколько требовалось, не отвлекал ее разговорами. Погружаясь в эти глаза, Аня чувствовала их гипнотизм, тонула в них и, накладывая на холст мазки, силилась передать это чувство в краски.
– Поедешь со мной в Италию?
– спросил вдруг Артем, когда она завершила сеанс и отложила кисть.
Аня помолчала, затем осторожно спросила:
– Когда?
– Когда сдадим картину.
– Надо подумать.
– Ну, пока ты думаешь, я оформлю документы.
– Он поднялся со стула и потянулся, разминаясь.
– Мне понадобится твой паспорт.
Артем подошел к Ане, протирающей кисти, и заглянул ей в глаза. Лучше бы он этого не делал! Она не смогла уклониться от поцелуя. Вспомни, говорила себе, Кубань, вертолеты, Азовское море и Андрей. Где он теперь?
Аня с трудом отстранилась и спросила:
– Ты отвезешь меня домой? Завтра вставать в шесть утра.
Артем кивнул и тотчас отправился одеваться. Его покладистость несколько смущала, но вполне устраивала Аню. Наверное, он делает ставку на Италию. Кто знает...
– Ань, ты идешь на "шапку"?
– прервала ее размышления Вика, присевшая возле нее покурить.
Сцена была снята, привезли обед, можно было перекусить.
– Пока не знаю, - ответила Аня.
– Скорее всего, да.
Поедая еле теплый кинокорм, она с грустью думала о Тиме. Тимофей тепло здоровался с ней на площадке, поглядывал в ее сторону с интересом, но не делал никаких движений, чтобы сблизиться. Их прогулка не повторилась, он не приглашал, а она не могла использовать тот же прием, чтобы напомнить о себе. Осталось два съемочных дня, и все. Больше они по всей вероятности никогда не увидятся. Интересно, Тим пойдет на "шапку"? Пожалуй, это последний шанс.
Я ему не нравлюсь? Возможно. Хотя что-то мне подсказывает, что это не так. Нам удивительно хорошо было вместе и на прогулке и в кафе. Будто встретились два родных человека после долгой разлуки. И то, как он смотрел, как был взволнован, когда я его пригласила...
– Я, наверное, пойду на "шапку", - сказала Аня подошедшей маме.
– А ты собираешься?
Женя пожала плечами:
– Надо дожить до этого. Не знаю...
Трусы не подвели, отснялись благополучно.
Эхо той ночи
У Мордвиновой был выходной, и она слонялась без цели по квартире. Разобрала подарки, сваленные в кучу и до сих пор не распакованные. Нашла место на стене для Аниной картины, вбила гвоздик и повесила. Полюбовалась: чудесный портрет, Аня талантище!
Женя так была потрясена появлением Туринского и всем, что за этим последовало, что целую неделю ходила как потерянная и ни о чем не могла думать. Впору спросить, как героиня старого анекдота:
– Хороший человек приходил, может, сказать чего хотел?
Ей нестерпимо стыдно было тогда перед Сашкой, когда она явилась среди ночи пьяная, растрепанная, в неведомо откуда взявшейся шубе. Сашка не спал, он смотрел по телевизору какой-то фильм и, верно, дожидался ее. Он ведь не мог не почувствовать, что Женя имеет на него виды: она ясно дала ему это понять на банкете.