Такое кино
Шрифт:
– Женька, шуба!
– догнал ее Туринский.
– Оставь Анжелочке, - глупо ответила Женя. Ее куда-то несло, подмывало мстить ему, говорить гадости и пошлости, поэтому она спешила поскорее уйти.
– Да что ты устраиваешь?
– рассвирепел Туринский.
– Опять королеву изображаешь? Хватит, Женька!
– Зачем ты приехал?
– уже не сдерживаясь, заорала Мордвинова.
– Зачем? Снимал бы свое мелкотравчатое кино с содержимым выеденного яйца, с понтом библейские притчи! Чего ты влез опять в мою жизнь? Кто тебя просил?
– Да ты же сама позвала меня на юбилей, забыла?
– тоже орал Туринский.
– Да, и мне пришлось обзвонить всех прежних знакомых, чтобы узнать твой телефон! Какой позор, какое унижение!
– Оденься, балда, замерзнешь ведь!
– пытался он накинуть на Женю шубу.
– Не нужна мне твоя шуба! Откупаешься? Да если бы ты знал, сколько всего я пережила, когда ты нас бросил! По грани ходила, только Анька и удержала!
– Женя не чувствовала слез, которые непроизвольно лились из ее глаз.
– За столько лет ни разу не узнать, живы ли мы! Господи!..
Она вдруг успокоилась и глухо произнесла:
– Знай, когда вы нас бросаете, вы делаете нас проститутками, а детей - сиротами.
Туринский молча смотрел на нее, губы его были плотно сжаты, желваки ходили ходуном. Однако Женя уже справилась с собой. Она решительно подняла руку, ловя машину.
– Уходи, а то еще не такое услышишь!
– бросила она мужчине.
Почти сразу возле них затормозило такси, и Женя без сил упала на заднее сиденье. Однако не успела машина тронуться, как дверца распахнулась, и на колени Мордвиновой обрушились шуба и следом цветы. Прежде чем захлопнуть дверь, Туринский зло проговорил:
– Все испортила, дура.
ЧАСТЬ 2. БЕСПРИЮТНЫЕ СЕРДЦА
Искусство и ремесло
- Представляешь, я забыла трусы!
– Аня даже побледнела.
– Перед выходом положила на видное место и все равно забыла!
Женя ахнула.
– Что же делать?
Аня направилась к режиссеру, который объяснял стедикамщикам, как должна двигаться камера.
– Леш, - робко позвала она.
– Сейчас, - режиссер закончил объяснение и обратился к ней.
– Ну, что у тебя?
– Леш, скажи, в какой сцене снимаются трусы?
Леша посмотрел в сценарий.
– Да, в общем, герой наш всю вторую сцену бегает в одних трусах.
У Ани упало сердце. Чуя недоброе, режиссер сказал:
– Не расстраивай меня Анна!
– Я их забыла!
– испуганно призналась она.
– Но я сейчас что-нибудь придумаю!
– Смотри!
– и Леша опять переключился на стедикамщиков.
Вот-вот должны были начаться съемки, которые проходили в подмосковной деревне. Аня поискала в телефоне номера знакомых с машиной.
– Да посмотри в вызывном кого-нибудь из наших водителей, - предложила встревоженная мама.
– Но боюсь, все равно не успеть. По пробкам туда и обратно - не меньше трех часов...
Аня понимала, что это так. Голова ее лихорадочно работала. Аня забралась в костюмваген и порылась на вешалах, пока еще не зная, что ищет.
Сцена снималась в жилом деревенском доме. С разрешения хозяев, разумеется. Аня направилась в избу, нашла хозяйку, некрасивую пожилую женщину.
– У вас не найдется какой-нибудь ненужной черной ткани?
– попросила она.
– Небольшой кусок нужен.
Хозяйка повела ее в сени и открыла деревянный сундук со старым тряпьем:
– Выбирайте.
Время поджимало. Аня нервничала, хотя внешне это никак не выражалось. Перерыв весь сундук, она извлекла из него старую застиранную юбку. Это был черный трикотаж, но выбирать не приходилось, поэтому Аня, получив разрешение хозяйки, уволокла юбку в костюмваген. Там она быстро раскроила и на руках сшила трусы.
Трудность состояла в том, что требовались не абы какие трусы, а семейники сороковых годов. Вот и посмотрим, что же в итоге получилось. Высунувшись из вагончика, Аня увидела Женю, которая не находила себе места от беспокойства.
– Позови, пожалуйста, Сашу на примерку, - попросила она.
Дронов прискакал сразу, как всегда, веселый и доброжелательный. Он разделся, насвистывая, натянул поверх своих модных серых "боксерок" старую трикотажную тряпку. Аня обошла его кругом, тщательно осмотрела. Ну что ж, получились исторические семейники, и при этом они элегантно облегали бедра героя, словом, хорошо сидели.
– Ну как?
– все же спросила озабоченно.
– Присядь.
Пока Саша приседал и задирал ноги, она позвала режиссера. Леша торопливо просунулся в вагончик, оглядел Дронова.
– Сама сшила? Хорошие трусы!
– И он тотчас заторопился на площадку.
– Ага!
– согласился Саша.
– Хорошие. Такие... геройские трусы.
Аня могла теперь немного выдохнуть. Она вышла из вагончика, села перекурить. Успокаиваться было рано: по сценарию Саша должен был в этих трусах лазить на чердак и на крышу дома, выдержат ли? Однако пока снимали первую сцену, можно было немного расслабиться. Аня не терпела таких ситуаций. Они давались ей тяжело. Привыкнув делать все добротно и тщательно, она страдала от подобных проколов.
Все в готовности ждали мотора, съемки начались, Женя дежурила на площадке. Аня курила и думала о том, что проект заканчивается, осталось всего две смены и "шапка". Слово "шапка" на киношном жаргоне означало вечеринку по окончании съемок. Откуда оно взялось? Кто-то рассказывал, что раньше, когда последняя смена подходила к концу, кто-нибудь из группы обходил всех с шапкой, собирая в нее деньги на сабантуйчик. Теперь "шапку" оплачивает администрация, продюсеры, и группа в последний раз собирается, чтобы отметить благополучное завершение проекта...