Такой чужой, такой желанный
Шрифт:
Наверху Лайза задержалась, чтобы перевести дух, и чуть не ахнула от ужаса. Всего в каких-то трех метрах от того места, где она сидела, стояли двое. Слава Богу, что они были к ней спиной. Стена огораживала отрезок берега, и прибой шумел почти рядом с охранниками. Она спрыгнет на мягкий песок, и есть шанс, что они ничего не услышат. Если повезет… Лайза прошептала про себя страстную молитву, спрыгнула на землю и понеслась во весь дух, даже не обернувшись посмотреть, заметили ее или нет.
Знакомое здание отеля высилось на горизонте. Если ей удастся
– Лайза, постой, черт возьми!
Донахью! Ее сердце подпрыгнуло и отчаянно забилось. Она прибавила шагу и почти летела по песку.
– Проклятье! Лайза, стой! Не бойся меня.
Боже, его голос звучал так близко! Она не могла бежать быстрее, легкие болели, а в боку кололо. Отель уже недалеко. Если перетерпеть боль и бежать быстрее…
Что-то мягко ткнуло ее под коленки, и она упала лицом на песок… Лайза смутно сознавала, что ее перевернули на спину, а ее бедра придавлены другими мощными бедрами. Какое-то время она пыталась восстановить дыхание. Инстинктивно она начала вырываться, и тут же была наказана: ее руки оказались прижаты к песку над ее головой.
– Перестань! – резко сказал Донахью. – Ты что, не чувствуешь, когда пора признать поражение? Как только Джон сказал мне, что ты проснулась, я сразу понял, что мне лучше поспешить. Я появился как раз вовремя, чтобы увидеть тебя сидящей наверху стены, словно чайка.
– Это не поражение! – выпалила она, переведя дыхание. Лайза попыталась ударить его коленом, но не смогла поднять ногу – его вес был слишком большим. – И я никогда не позволю тебе победить меня, Донахью!
– Ну подумать только, а я-то волновался совсем недавно, какая ты хрупкая! – пробормотал Клэнси себе под нос. – Надо бы учесть, что некоторые женские особи бывают очень опасны.
– Пусти меня! – Лайза отчаянно вырывалась, но он держал ее запястья железной хваткой. – Я убью тебя, Донахью!
– Джон мне говорил.
– Этот твой хулиганистый дружок с детским личиком? – Она уставилась ему в глаза горящим взглядом. – Он по крайней мере был достаточно умен, чтобы поверить моим словам.
– Если бы он был умен, то не оставил бы тебя одну. Я велел ему оставаться с тобой, пока я не вернусь. Я так и думал, что ты сделаешь какую-нибудь глупость, когда придешь в себя.
– Глупость? Ты считаешь, что пытаться бежать – глупость?
– Я вообще считаю, что воевать, заранее зная, что битва будет проиграна, не просто глупость – это безумие, – с нажимом сказал он. – А твоя битва проиграна, Лайза. Я не отпущу тебя.
Лайза смутно помнила, что уже слышала это раньше… но тогда все звучало по-другому. Она с раздражением отбросила эту мысль. Возможно, это просто плод ее воображения или действие успокоительного, которое ей дали.
– Я все равно убегу. Не сейчас, так потом. Я не позволю поступать со мной, как с…
– Лайза… – Его голубые глаза пристально глянули на нее, и она чуть не задохнулась от внезапно накатившей горячей волны. Гнев сменился совершенно другим чувством. Лайза вдруг ощутила мощь его бедер, прижимавших ее ноги к песку. Он был таким большим, таким сильным! В сравнении с ним она казалась себе маленькой и слабой. Ее сердце бешено забилось, но уже не от страха.
Нет! Ей не следует давать волю таким чувствам. Она слышала о том, что заложники иногда начинали испытывать к своим тюремщикам некое извращенное влечение, но с ней этого не случится. Тем не менее ее грудь бурно вздымалась под атласной пижамой, и она увидела, как Донахью опустил на нее взгляд.
– Не борись со мной, – хрипло произнес он. Она заметила, как напряглись жилы на его шее. – Я никогда не сделаю тебе больно, разве ты не знаешь?
– Я ничего о тебе не знаю. – Лайза закрыла глаза, чтобы не видеть его. Но это оказалось еще хуже. Теперь она еще яснее ощущала исходящий от него мужской аромат и жар от прикосновения его бедер. Она открыла глаза и испытала новое потрясение. Он смотрел прямо ей в глаза, и взгляд его был таким страстным, жаждущим, зовущим… – Ничего не хочу о тебе знать, – с усилием прошептала Лайза.
– Думаю, ты лжешь. – Его большой палец рассеянно поглаживал внутреннюю сторону ее запястья.
Горячая вспышка пронзила Лайзу. Господи, он вряд ли даже подозревает, как на нее все это действует. Она задрожала от жгучего желания.
– Думаю, ты испытываешь то же, что и я. Ты хочешь знать обо мне все, по крайней мере в физическом смысле.
– Я… Нет! – Она в смятении умолкла. Какой смысл отрицать очевидное? Ведь они уже не дети, ничего не знающие о сексе. Человеку с его опытом все наверняка ясно без слов. – Это ничего не значит! – взволнованно сказала она. – Это всего лишь биологическая реакция, которая не имеет значения. Отпусти меня, Донахью.
– Скоро отпущу. – Его голодный взгляд остановился на ее груди. Лайза сразу ощутила там легкое покалывание и знала, что через атлас прекрасно видны напрягшиеся соски. Она подняла глаза на Клэнси, ожидая увидеть на его лице торжество, но увидела только страстное желание и удивление. – До чего это красиво! Как бы мне хотелось увидеть всю твою красоту!
Она чуть не задохнулась от нахлынувших эмоций и смогла только выдохнуть:
– Нет!
Клэнси неохотно оторвал глаза от ее груди и встретился с ней взглядом.
– Конечно, нет, – сказал он. – Я знаю. Я просто сказал, что мне этого хочется. В этом разница между «хотеть» и «брать». – Он отпустил ее запястья. – Уже давно я не считаю возможным что-то брать силой. Это не приносит никакой радости. Тебе нечего бояться, что я затащу тебя в мою постель. Я хочу, чтобы ты меня позвала. И пожалуйста, не смотри на меня как кролик на удава.
Лайза покачала головой.
– Это безумие. Ты похитил меня, а теперь хочешь, чтобы я тебя позвала?