Такой смешной король! Книга вторая: Оккупация

Леви Ахто

— Ты кто? — решил он немедленно установить.

— А ты? — ответил дерзко незнакомец вопросом на вопрос.

— Я-то Король… Люкс, — объяснил Его Величество как-то не по-королевски, даже вполне дружелюбно.

Тогда незнакомец заулыбался и произнёс, хотя и на родном языке Короля, но с сильным русским акцентом:

— Я и смотрю, знакомое лицо… думаю: где я видел это лицо? Теперь знаю, что видел… Если ты Король Люкс, я — Иван. Как Лилиан живёт?

Так вот кто этот незнакомец! Король удивился, что про него уже совсем забыл: маленький Иван… которому Лилиан пирожки в карманы совала, который хвастался своими портянками и человеческим достоинством и велел себя величать по имени и отчеству. Как же это звучало? Иван…

— Родионович! —

вспомнил Король и протянул руку, которую маленький, но уже подросший Иван крепко пожал. — А ты уже говоришь… на нашем языке? — удивился Его Величество и поинтересовался, как это Ивану удалось так хорошо изучить его родной язык.

— Мне Лилиан Вагнер помогала, — немного неправильно произнося некоторые слова, но тем не менее вполне понятно рассказал Иван, — она меня всё время навещает и помогает.

Только теперь дошло до Короля, вернее, он вспомнил о давней заботе, которая у всех людей Тори образовалась с исчезновением маленького Ивана: где же он всё это время жил? Иван не сразу ответил, он как-то хитро взглянул на Короля, затем сказал:

— Ты хорошо немчёнка того отлупил… Потому скажу, но другим не говори, ладно? Я у Калитко живу. У того, который картины рисует. В его ателье. Там высокие заборы. На улицу недавно стал выходить, кто и встречается — привыкли ко мне. У меня же на лбу не нарисовано, что я русский? Калитко тоже никто не трогает. Но всё равно не говори другим, ладно?

Слово «ладно» Иван произнёс по-русски, потому что на эстонском языке такого слова нет. И Король ответил тоже, естественно, по-русски:

— Ладно.

А что? Вообще-то королям не воспрещено говорить по-русски, если, конечно, умеют. Но Его Величество забавляла другая мысль. Лилиан Вагнер, урождённая немка, учила маленького русского эстонскому языку — разве не смешно? Но откуда известно Ивану про то, что он юмбу «свинганул»?..

— Жора видел, — объяснил Иван, — он сказал, что ты уже меез и торе пойсс [20] .

Нет, такими детскими комплиментами благоволения королевского обычно не добиться. Однако же поскольку это сказано Калитко… Он хотя и неряшливый, этот Жорж, от него всегда воняло гехатипатом, но почему-то Король относился к нему с особым вниманием: эти страшные картины, предсказывающие будущее, и другие картины, даже гехатипат, они вызывали у Короля к Калитко уважительное со страхом чувство.

20

Мужчина, молодец (эст.).

Итак, маленький Иван нашёлся. Но что это он разгуливает в одиночку на валах родового замка Его Величества? Оказывается, Иван интересуется замком (его архитектурными особенностями) и хотел бы совершить по нему небольшую экскурсию, но не располагает специальным приглашением, позволившим проникнуть внутрь, обеспечивавшим также наличие гида, на собственные способности ориентироваться в заимке Иван не надеется. Иван знаком с изысканиями профессора Мутатекли, который, кажется, проявил особый интерес к замковой церкви, во всяком случае, про эту церковь что-то в печати промелькнуло и, помнится, было связано с курительной бумагой, которая в настоящее время везде в мире является исключительной редкостью, почти музейным экспонатом, отчего совершенно естественно, что её в таких исторических заповедниках, как замок Курессааре в городе Журавли, только и можно видеть в музейной обстановке.

Так что Иван нуждался, как мог заключить Король, в гиде. Ах, да! Ещё говорилось о специальном приглашении… Ну, это легко устроить. И Его Величество, взяв Ивана покровительственно за руку, сказал великодушно:

— Замок, конечно, стар… Непонятно даже, что в нём может быть интересного, но пожалуйста.

И потащил Ивана к люку в стене. Закрыв за собой «дверь», они очутились на подоконнике

такой ширины, что хоть ложись. Здесь Король, словно извинившись, предупредил своего гостя, чтобы осторожно спускался с подоконника — темновато, свет ещё не проводили, так что… А что в этом замке представляется гостю интересным? Очень хочется Ивану тоже поискать спрятанные драгоценности или просто ценности, у него тоже, как у профессора Мутатекли, есть метод… свой. Он даже более уверен, что в состоянии обнаружить ценности, чем этот лохматый ясновидец. Главное, церковь найти. А церковь…

Король как будто знает, где она расположена. Нет, нет, молиться Ангелочек его не научила, и это тут ни при чём, только он помнит, что когда в замке попал в зал со сводчатым потолком (как почти все помещения вокруг) с колоннами, в котором вдоль стен с гербами расставлены стулья, а в центре подиум с большим деревянным сиденьем, с высокой спинкой (он с удовольствием посидел тогда на этом троне и мысленно обратился к придворным, сидящим на сиденьях вдоль стен, каждый под своим гербом), то обнаружил запертую дверь, которая, по всем признакам (кажется, над ней крест), вела в церковь.

Они поднялись из подвала по знакомой Королю лестнице, шли по коридору-галерее, вошли в зал с толстыми колоннами. Король шёл впереди уверенно, словно действительно знал этот дворец со дня своего рождения, а Иван сзади очень даже робко, опасливо озираясь, ведь он здесь впервые.

В замке всегда мрачно, и Король часто задавался вопросом — когда жили те люди, которые этот замок построили, было ли и тогда так мрачно? Та дверь по-прежнему закрыта. Иван и обратил внимание Короля на то обстоятельство, что всегда ценности легче обнаружить в таких помещениях, двери которых закрыты, чем наоборот. Поэтому, мол, в эту самую церковь попасть желательно во что бы то ни стало. И они в неё проникли. Как? Королю самому совершенно не ясно. Но они вдруг очутились на небольшом балкончике, открытом в самую церковь, отсюда обозревали небольшое глубокое помещение, которое могло быть только церковью: в южном углу возвышался богато разукрашенный иконостас с позолоченными фигурами Христа и ангелов да с непонятными надписями, а внизу нечто похожее на небольшой алтарь. Всё это в данное время не очень занимало внимание хозяина и его гостя, у которого, Король заметил, кадык пару раз дёрнулся — Иван сглотнул слюну. Слюни у него, очевидно, вызвали ящики и большие картонные коробки, уложенные в помещении штабелями. Вот они — драго… ценности!

Но как до них добраться? Нет, что ни говори, а Иван — почище профессора Мутатекли! Король был восхищён нюхом своего гостя: он, хозяин замка, понятия о кладе не имел, а тут совершеннейший из чужестранцев, который жил где-то на Кривой улице за высоким забором у Жоржа Калитко, не высовывая носа, и… знает, что здесь что-то должно быть! Как?

Вдруг его осенило: Калитко! Картины!

— Ты этот клад на картине видел? — спросил Король у Ивана.

Карие глаза Ивана задумчиво обследовали церковь. Он сунул руку в карман и достал кисет, но, повертев, затолкнул обратно.

— Не…

— Как же ты мог знать, — не отставал Король. — Наверняка всё это было у него нарисовано… Он это умеет.

— Нет. Это… про церковь-то? Так в газете писали, там же, где про профессора Мутатекли… Мне Лилиан читала, что в церкви товары всякие валяются… немецкие. Пошли отсюда, — закончил Иван объяснение по-русски, и Король понял, что предложено уйти. А как же драгоценности?

— Так не возьмёшь, — шептал Иван, — надо технику применять. Надо завтра.

Они ушли, и опять Король удивился: как уверенно Иван шёл обратно через подвалы. Ему самому приходилось здесь несколько раз бывать, прежде чем, не заблудившись, сразу отыскать нужные двери. Наконец они выбрались через «чёрный ход» из замка и благополучно поднялись по ступенькам на западный вал, откуда хорошо просматривалась небольшая бухта с эстонским и немецким яхт-клубами, с небольшим низким островком Лайамадала.