Такой смешной король! Книга вторая: Оккупация
Шрифт:
Немцы удалились. Алфред стоял словно прибитый. Значит, теперь ещё и Сесси, его самая младшая сестрёнка, арестована! Злость захватила весь его организм, так бы всё кругом крушил! Дрянь какая! Ну и дрянная девчонка! Комсомолка! Что она в этом понимает? Игра… Все играли в комсомолию, где-то начитались, захотелось романтики — революционерка, несчастная дура! Сиди теперь на нарах. Интересно, куда они её поместили, в тюрьму, где Ангелочек?
А он, Алфред, старается, чтобы всех огородить, чтобы уцелеть самому, чтобы семью обеспечить… А семья, в сущности, разваливается, семьи уже нет, и неизвестно, как всё с этим образуется. Спрашивается, во имя чего он это командует: «На проверку становись!», «Запевай!». А ведь в батальоне некоторые про него говорят: «свинья»… Он об этом знает и согласен: для некоторых он
Алфред мрачный возвращался в небесно-синий дом. Нет, он не скажет Хелли, незачем и сыну об этом знать. Алфреду известно хорошо, как любит Король Сесси, пожалуй, больше всех других в семье Рихардов он именно к ней привязан. Незачем ему знать, что его любимая Сесси тоже в тюрьме. Как это немцы его самого ещё не арестовали? А ведь если кого-нибудь ещё в семье в чём-нибудь таком разоблачат, то недолго и самому за решёткой очутиться… Но вроде уж больше некому такой подвох устроить, братья на восточном фронте воюют с русскими, один, правда, неизвестно где на Большой земле. Эдгар, но тот — святоша. Здесь две дуры были, так те уже…
Да, скверно у Алфреда на душе, и, откровенно говоря, быть в самообороне ему уже не хочется, но поздно и невозможно уйти, уже объявлен приказ призвать всех мужчин двадцать пятого года рождения на оборонную службу. «Эстонский народ снова берётся за оружие! — сказано в приказе. — Первый исторический шаг к суверенитету Эстонии: эстонская бригада в пути на фронт…» Да, Алфред понимает: чтобы эстонцы были мягкими, им уже три года в каждой газете ежедневно долбят, как они много пострадали от большевиков, не забывая в то же время отнимать у эстонца всё, что возможно: «Ах ты, бедный эстонец! Как эти русские с тобой бездушно обошлись! Чтобы они опять не пришли и не отняли у тебя ещё и штаны, ты их сними и отдай мне, ведь я тебя защищаю…»
Хелли уже отписала заранее своей племяннице Эрне, чтобы приехала её встречать в порту Навозном. Утром Алфред с Королём проводили её до автобазы, оттуда отправлялся омнибус. Алфред заносил её чемодан и большую сумку, Хелли крепко прижала к себе Короля, неловко расцеловала его в обе щеки и забралась в омнибус. Он уже разворачивался и удалялся, а она, всё ещё прижимаясь носом в стекло, пыталась разглядеть Его Величество Короля Люксембургского.
Когда Хелли его наскоро целовала, Королю показалось, что у неё на глазах слёзы, но может, и не было. Только Алфред знал наверняка, что Королю не показалось, он, не глядя, знал, что Хелли, не переставая, вытирала тайком слёзы. Ему и самому было нелегко, в горле ком образовался, и горько, очень горько и вообще погано он себя чувствовал. Как ни говори, а большая, в сущности, жизнь с нею прожита вместе, в надеждах, стараниях, и она, Хелли, очень хороший человек, чудесная заботливая мать, прекрасная хозяйка, намного лучше, чем Земляничка. Да не в ней, в Земляничке, дело! Если бы не было Землянички, всё равно между Хелли и Алфредом пробежала «серая кошка».
Серая кошка — это когда жизнь супругов становится настолько будничной, обыденной, настолько привычной, что с годами пропадает интерес к объятьям, поцелуям, когда кажется совершенно неинтересной и неженственной эта фигура в вечно застиранном халате с фартуком в несмываемых пятнах кофе, с закрученными рукавами и красными от бесконечного выкручивания белья руками, фигура, от которой постоянно пахнет то жареным луком, то варёной свёклой, то валерьяновыми каплями, то камфорой или уксусом; а когда между собой больше говорить уже не о чем, как о стоимости капусты, сахарине, продовольственных карточках или о том, сколько удастся накопить денег, сколько экономить, сколько заработать, если… Да ещё подчёркивая, мы люди маленькие и политикой не интересуемся… Значит, что? Так и валяться в постели к женщине спиною? Понимая, что она честная, добрая, ни в чём не виновата, но…
А если и заставишь себя повернуться к ней лицом, — всё-таки невежливо всё время спиною, — то получается как будто выполняешь привычную процедуру, вроде как ежевечерний массаж её поясницы, да ещё она вскрикнет, что больно надавил, а ещё её волосы лезут тебе в рот,
Вот это и есть «серая кошка», которых везде полно, больше, чем кошек другого цвета. Чем такое может завершиться? Ожирением телесным и духовным. Уж лучше пусть немного больно, но чтоб не «серая кошка».
Земляника, что сказать, уж очень в некотором смысле не серая кошка, даже, наоборот, какая-то очень рыжая и в некоторых ситуациях ведёт себя даже чересчур вольно, до того хватается за всё, до того свободного поведения, но… Если честно, Алфред не станет отрицать, что ему нравится отдавать себя на волю этого течения всевозможных её бесстыдств, всё-таки в этом что-то есть, всё-таки, если какой-нибудь кошкой здесь и пахнет, пусть даже драной, но не серой, — и это жизнь.
Алфред, как известно, сразу же пошёл на дежурство, Королю велел готовиться к «бою» — скоро начнётся школа, а вечером он его пусть не ждёт, спать ложится, поскольку ему дежурить сутки, так что придёт утром. Он ушёл в казарму, хотя этот двухэтажный гражданский дом, в котором квартировался батальон самообороны, как-то не представлялся казармой. А Король побежал в замок, вернее, на его западный вал, где у него назначено свидание с маленьким Иваном.
Он пришёл намного раньше, пока сидел на той же скамеечке под клёном и смотрел на море, он, конечно, думал. Королям, как уже известно, свойственно думать, и это есть основная их работа, по крайней мере, занятие! Король Люксембургский пытался осмыслить или осознать как-то физически, что он почти свободен, потому что Хелли уехала надолго, а Алфред, — Король понимал, — главным образом бывает на службе. Конечно, в школу ходить надо будет, тут уж никуда не денешься, но когда ты один, совсем самостоятельно живёшь, это всё-таки свобода. Интересно, подумалось Королю, кто будет теперь варить кофе, когда придут гости? Наверное, сам Алфред. Или Тайдеман. Или Ада Килк. Или фрау Мурло, то есть Морелоо. Или Земляника. Конечно же она — Земляника.
Наконец пришёл Иван. Изменений в его внешнем виде не произошло. Он шагал размашисто, как большой, и дымил цигаркой, как большой. Его карие юркие глазёнки приветливо стрельнули весёлыми смешинками, хотя лицо оставалось как будто серьёзным. На брезентовом ремешке через плечо закинута такая же брезентовая сумка от противогаза, какая была у Карпа.
— Лилиан не видел? — спросил Иван вместо приветствия.
Откуда? Когда бы Король мог повидать Лилиан? Он давно уже не гонял мяч у реки Тори, хотя несколько раз и приходил на каменный мост посидеть, чтобы вспомнить, как тут когда-то проезжал Карп, наблюдал, как коровы в панике мечутся на дороге, не давая прохода автомобилям. Но нет, Лилиан он не видел. Своих вассалов и то давно не видел. И с Арви перестал поддерживать контакты, и Морского Козла уже не помнит, когда бил, даже Йентса, этого малохольного сыночка Земляники, не встречал, хотя ему и известно, что тот в свободное время пропадает в деревне, у них тоже хутор имеется. Да и сам Король, когда только удавалось, проводил время на Сааре с дедом Юханом и Вилкой, может сказать, если спросят, как уже случалось, что воспитала его собака. Действительно, летом Вилка больше занималась воспитанием Короля, чем люди: они вместе бегали, вместе спали в соломе, когда уставали, вместе ели, поделив, что было у Короля. И с точки зрения Короля, Вилка более естественная, чем люди, и даже более человечная.
— Пошли? — Иван кивнул в сторону замка.
— Мис сииз [25] …— ответил Король согласно, и они спустились к железному люку. Но он оказался запертым. Друзья опешили. Такого они не ждали. Кто бы мог его запереть? Конечно, существовали у замка и сторож, и какие-то ещё казённые надзиратели, даже военные заглядывали, но почему им вздумалось закрыть люк именно теперь? Не пронюхали ли, что у профессора Мутатекли появился конкурент, не признающий, однако, апрельских шуток? Но это исключается. Видимо, случайность, решили кладоискатели: обнаружили, что люк не заперт, и закрыли.
25
Что ж… (эст.)