Такой смешной король! Повесть третья: Капкан
Шрифт:
Король спросил у него, почему получается, что на его картинах изображено то, что будет? Калитко усмехнулся, в черных глазах засветились искорки, погладил небритую физиономию и подтвердил:
— Конечно… Все, что я рисую, то будет…
— А глаза? — впервые полюбопытствовал Король. — Что будет, если их столько?
Калитко начал чесать щетину на подбородке, задумался.
— Глаза?.. Пройдет время, и будет так много глаз… От них негде будет спрятаться. Сам по себе глаз нехороший, если его смотреть отдельно. Да… Надо, пожалуй, сделать отдельно глаз… — Он сощурил собственный, — Глаз есть окно… в другое пространство. Я через него хочу видеть ЭТО пространство. Что ТАМ внутри? Что ОНО?
Когда Калитко пил гехатипат,
Из новых больших картин Калитко одна особенно привлекла внимание Короля. Он мысленно назвал ее: «Следы». На картине изображен зимний пейзаж: на черном небе полная луна, внизу дома, деревья, снег, а на переднем плане, в каком-то дворе на снегу, — три пары больших следов, но рядом — четвертая пара — маленькие, от босых ног; следы ярко-красного цвета, с множеством красных пятен вокруг, словно кровавые. Король подолгу рассматривал картину, она с магической силой притягивала к себе его внимание.
Выделил Король и несколько зарисовок в большом альбоме, валявшемся обычно на тумбочке рядом с топчаном, на котором Калитко «валялся трупом». Зарисовок в нем полно, но Короля привлекали лишь некоторые. На одной — две тени, лисы и совы… Они изображены необычно, даже не в манере Калитко — расплывчато, создавалось ощущение — это тени. Лиса и Сова словно переговаривались. Они встречались в разных ситуациях, но всегда вместе. На одной из зарисовок стоял как бы сам Калитко и держал в обеих руках по рисунку: на одном расплывчатое изображение Лисы, на другом — Совы, над ними заросшее ухмыляющееся лицо самого художника. На одной из зарисовок Королю понравился пожар: кругом лес, вроде даже снег идет, сумрак, и горит дом. Самое забавное в том рисунке: рядом с горевшим домом стоит как бы столб, на нем прибита или привязана фигура вороны, отчетливо выделялась ее голова, и очень она походила на его ворону, на Франца. Ничего особенного в рисунках как будто и не было, но они заставляли Короля на них заглядываться. Почему? Он не знал, но думал, что ему хотелось бы стать художником: столько интересного и таинственного можно создавать.
Однажды Короля с альбомом застал Жора. Король деликатно поинтересовался, отчего картины про Сову и Лису такие странные, их изображения вроде есть, в то же время как будто их нет. И, пожалуй, тоже впервые Калитко пустился в пространное объяснение:
— В жизни существует три мира: света, тьмы и теней. Для меня самым интересным представляется именно мир теней. Он тоже живет интересной жизнью. Да, тени тоже живут…
Король слушал молча, но понять… что тени живут — этому трудно поверить! О том, вероятно, говорили и его любопытные, недоверчивые глаза.
— Да, да, живут, — объяснял Калитко. — Ночью их не видно не потому, что их нет, а потому, что темно. Тебя тоже в темноте не видно, но ты же существуешь. Так что ночью тени тоже живут, общаются, разговаривают.
— Разговаривают? — Король понимал, в соревновании по вранью Калитко опередил бы его самого. Да еще лесные звери, чтобы…
Вообще-то Короля давно занимало, как животные общаются? Что они общаются, в этом он не сомневался, хотя понимал, что они не разговаривают. Но Король рассуждал логично и последовательно: человеческий род, хотя и объясняется на многих языках, общается разговаривая, а коровы, а кошки, а собаки… Особенно они — как? Они же думают, решил Король, но как они свои мысли передают другим сородичам? Что собаки думают, Король мог судить по поведению Вилки: как она держалась, когда Короля на хуторе у большой дороги, бывало, пор… учили общественным наукам! Однажды Король кинул Вилке старую кость, найденную в саду, — она ее даже не понюхала. Король принес из супа другую — Вилка схватила ее на лету! Кто после этого скажет, что собака не умеет думать? А Калитко ему рассказывал:
— Тени говорят на языке теней, а поскольку они ночью не видны, так и разговор их не слышен; собственно, разговор теней — тень разговора, вот какое дело. Днем они зависимы от света, они с ним должны считаться, прятаться от него. Свет не всем полезен, особенно солнечный. Потому и картины мои стоят во мраке. И человеку солнце не всегда друг, даже наоборот. Смотря, конечно, как человек сам с солнцем себя ведет… А тени, они особенно при солнце играть обожают, которые еще молоденькие, утренние. — Жора хрипловато засмеялся и смеялся долго, любуясь какой-то своей, только ему известной мыслью, — старые, вечерние, эти более рассудительны. А молодые… Они, хулиганы, перемещаются, прячутся, окраску меняют, очертания: только что здесь была — уже в другом месте, — Жора даже рукой показал Королю, как тень «балуется», с места на место перебегает, — только смотрелась одним цветом — уже совсем другая. Вот так!
Пришлось согласиться Королю: относительно теней Калитко — большой специалист. Выслушав восхищение Короля по поводу рассказа Калитко, Иван определил по-марсиански: «да, относительно навести тень на плетень» Калитко действительно большой спец. Король, однако, с этим не согласился, хотя и не понял, почему вообще надо наводить тень на какой-то плетень. Король восхищался талантом Жоржа Калитко и решил, что интереснее всего — быть художником.
Глава II
Когда ушел Заморский — Король не слышал. Он успел вечером лишь рассказать Ивану про Векшеля, избавившись от этой жгучей необходимости, завернулся в одеяло и заснул. Пижамами, что и говорить, ни августейшая особа, ни его стремянный не пользовались. Хорошо все-таки, что удавалось иной раз в хуторских банях помыться, по крайней мере не завшивели. К тому же за состоянием их постельного белья следила Лилиан, хотя и считала, что Король Люкс — «домашний», а следовательно, есть кому о нем проявлять заботу. На самом деле обстояло иначе.
Король бегал на Сааре топить с Юханом баню. Но заленился Юхан: для себя одного топить не хотел, а соседи уже редко ходили, даже вообще не ходили. На всех хуторах старики одиноко околачивались вокруг своих домов, молодежи почти не стало. Старый крестьянин относился к Королю уважительно, но настроение у него постоянно было подавленное: молельный дом закрыт — неизвестно, когда откроют, но, главное, не было Ангелочка и никаких от нее вестей. В дождь и снег слонялся Юхан по хуторскому двору, искал дело, чтобы занять себя, но делать ничего не хотелось. По привычке насвистывал свою песню про Землю Мулги, хотя и на этой земле наверняка жить стало хуже.
Жилось ему, старому человеку, спокойно оттого, что от рождения сам был спокойного нрава. Они с Ангелочком представляли противоположные характеры. Но как теперь ее не хватало!
На хуторе еще осталась кое-какая скотина: барашки, Серая, корова — другую потребовали в погашение нормы продналога. Ничего не поделаешь, всякая власть хочет есть, а, кроме как у земледельца, у кого взять?
С приходом на Остров советских войск появился в Звенинога Эдгар. О нем на Сааре мало знали, поскольку он всегда жил на Большой Земле в Главном Городе. Оказалось, он служил в эстонском корпусе советских войск — наверное, в том самом, о котором в свое время рассказывал Хуго, который формировался где-то на Урале, то ли в Челябинске, то ли в Чебаркюле — Юхану трудно произносить такие названия. И воевал Эдгар в этом корпусе со дня своей мобилизации до самого до Острова в качестве личного парикмахера командира полка. Видать, не все мобилизованные эстонцы прошли такой путь, какой выпал Хуго. Эдгар, похоже, как и многие другие, пришел в этот корпус вполне естественно. Он сам об этом мало говорил.