Такой смешной король! Повесть третья: Капкан
Шрифт:
Король осторожно уточнил, что обе женщины на аккордеоне не играют и мужские вещи не носят. Тот же субъект, который учился играть на аккордеоне и носил когда-то эту одежду, посажен в тюрьму еще до прихода на Островную Землю «марсианского» войска; а за что его посадили, Королю узнать не удалось, да и не все в жизни является важным.
В таком случае зачем Старой Хильде аккордеон? Вот Алфред в нем нуждался, поскольку его инструмент сгорел вместе с зеленым домом у реки Тори. Алфред сильно тосковал по аккордеону. Может, именно поэтому у него все время плохое настроение. Когда, бывало, Алфред играл на аккордеоне, он весь искрился от радости, которой зажигал и других… А брюки да этот пиджак… висят просто
Нет, он не то чтобы прямо просил отдать ему эти штаны… конечно, за работу — он деликатно намекнул, что брюки, впрочем, и пиджачок, наверно, моль уже поела, потому что давно висят в амбаре, куда по распоряжению Хильды он затаскивал овечьи шкуры, высушенные в предбаннике на брусьях под потолком.
Старуха ответила, что моль эти вещи не съест, что моль «зубы» на них сломает: сильно крепкая ткань, чертова кожа называется.
Тогда Король закинул удочку насчет того, что, дескать, не продадите ли «такие ненужные вещи, чтоб зря не висели», причем слово «ненужные» особо подчеркнул произношением. Правда, согласись Хильда, конечно, он отказался бы их купить… Но он рассчитывал на другое.
Старуха же коротко ответила, что в амбаре места хватит и для ненужных вещей — пусть висят. Можно подумать, что худые коленки на штанах Короля она совсем не видела…
После этого не было никакого смысла заикаться относительно аккордеона, валявшегося на самом видном месте: наверху огромного старого шкафа в темном углу спальни, в футляре, накрытом грязной скатертью, на которой желтыми нитками вышиты два уродливых цыпленка. Его Величество заметил аккордеон как-то случайно, мимоходом.
Когда на «нарах» Король поделился с Иваном впечатлениями о жизни, он рассказал, что в одном месте имеются брюки, но их там некому носить, а в другом месте нашлось бы кому, но нет брюк. Иван недвусмысленно охарактеризовал такое явление свинством, по-эстонски «сигадус», по-немецки «швейнерай», одним словом, мерзкая жадность…
На Сааре они теперь решили не заворачивать, Иван туда не хотел; вдруг Мелинда дома и начнет задавать вопросы, а кому они нужны! Решили махнуть сразу через пастбище к деревне Розвальни. Не вышло: на пастбище много снега. Дошли до Нуки, повернули в сторону Вальяла и отсюда шпарили до Розвальни.
Кури-Мури стоял особняком от деревни: с одной стороны ореховая роща, с другой — лес. Обе Хильды возились по хозяйству. Король представил друга, сказал, что зовут его Иван… Родионович. Молодая Хильда ахнула и выпучила глаза на Маленького Ивана. Старая стала вдруг заикаться:
— К-к-куйдас! Венелане? Эй таха, венелази эй таха… [3]
Король собразил, что совершил промах: кто же на Острове согласится принять русского, хоть и маленького! И не потому, что в замке что-то было, хотя… конечно, тоже. И не потому, что людей с Острова куда то увозили, хотя… Главное для Хильды: как с русским поговоришь?
Король решился уточнить: Иван-де говорит по-эстонски совершенно свободно, так что он почти эстонец. Иван тут же сказал: «куррат!» и еще «но муйдуги» [4] , и вышло почти без акцента.
3
Как! Русский? Не хочу. Русских не хочу… (эст.)
4
Черт! Ну, конечно (эст.).
— Он что, полуверник? — уже мягче спросила Старая Хильда. На Острове полуверниками называли тех, кого считали смешанных кровей, и отношение к ним было все же лучше, чем к чистокровным русским. Король поспешил подтвердить, что да, Иван самый настоящий полуверник: отец — турок, мать — индианка, брат — эстонец, а сестра — китаянка. Король, признаться, точно не знал, что означает полуверник.
Вооружившись топорами, друзья принялись вырубать кустарник ивняка. На обед Хильда сварила мучной клейстер — свое дежурное варево. После работы дала в уплату опять сала и муки, а Королю так и не удалось показать Ивану аккордеон: не случилось очутиться в непосредственной близости от шкафа в спальне. Брюки… Они висели в амбаре — не посмотришь. На весну и лето Хильда обещала много работы: канавы углубить, грядки на огороде вскопать, заборы починить; не мешает и орехи собрать, когда поспеют, а теперь, если они хотят еще перловой крупы — она даст, но надо бы сбегать им и собрать молодые сосновые шишки, сосняк-то близко, с полкилометра.
Хильда умолчала о том, что шишки принимают в лесничестве за деньги, — за килограмм будто бы сорок копеек. Она сунула своим батракам по мешку и отправила в лес.
Работники покорно согласились собирать еще и шишки, они считали, что день прошел вполне успешно: заработали достаточно продуктов, значит, не нахлебники у Калитко. Днем, когда рубили ивняк, даже солнце ненадолго показалось. Сейчас падал мягкий снег, в природе царила тишина. Они шли меж кустов орешника по вытоптанной санной дороге и благодаря тишине уже издали услышали голоса:
— …уж эта тварь больше не шастает, — проговорил женский голос конец фразы, и тут из-за поворота показались трое: двое мужчин в военной форме и женщина. Увидев Короля с Иваном, они примолкли и прошли мимо, будто их не заметили.
Ребята прошли орешник, начался сосновый молодняк: низенькие густые сосны с мохнатыми лапами в зеленых иглах богато усеяны небольшими нежно-зелеными конусообразными шишками, но добираться до них в глубоком снегу не так-то просто. Они лазали по брюхо в снегу от сосны к сосне с мешками на шее. Хватаясь за концы веток, притягивали их вниз и рвали шишки, кидая в мешок. За шиворот сыпался снег, но сколько веселья, сколько шума и хохота! И восклицания типа «куррат!» или «черт!» — что одно и то же. После каждого «куррат» — смех, после «черта» — смех, а Лоцман Ветер говорил, будто нет смеха…
Они так развеселились, что совсем забыли про шишки: началась борьба в белом чистом снегу, таком мягком и вкусно пахнувшем! Здорово валяться в нем, кувыркаться, а кто не пробовал, тот дурак и не знает, какая это прелесть. Они разгорячились — жарко же. Тут Иван вдруг застыл и насторожился, стал озираться вокруг: он показал Королю на следы в снегу, не их, а чужие. Кто, откуда и куда здесь шел?
Похоже, прошли несколько человек: снег истоптан. Ребята двинулись по следам, но уже через десяток метров в ужасе остановились: привязанный к длинной крепкой сосновой ветке, висел человек в черном пальто, застегнутом на все пуговицы.
Едва взглянув на лицо повешенного, в его выпученные желтые глаза, Король схватил Ивана за руку и рванул прочь. Бросив мешки, они помчались обратно, но весь снег кругом они так перемесили, что заблудились и, отбежав немного, опять очутились у сосны повешенным.
Король в страхе еще раз взглянул в желтые глаза повешенного и закричал: в жуткой ухмылке тот показал ему язык, которые все более выпадал изо рта — длинный, черный, похожий на гадюку.
Они снова побежали, теперь уже спокойнее, осматриваясь, вышли к орешнику и выскочили на санную колею.