Такой же предатель, как мы
Шрифт:
— Зачем?
— Да так, захотелось… Консьерж посоветовал.
— А ты прям взял и послушался?
— Ну да.
— А что еще тебе посоветовали?
— То есть?
— Ты ел сырное фондю?
— Одному его скучно есть. Я скучаю по тебе и маме. Мне нужны вы оба.
— Ага. Ясно.
— Если повезет, вернусь в выходные. Пойдем в кино. Или еще куда-нибудь.
— Мне надо писать сочинение. Можно я пойду?
— Конечно можно. Удачи тебе. О чем пишешь?
— Пока не знаю. Испания, все такое. До свиданья.
— До свиданья.
А что еще тебе посоветовали? Я не ослышался? Звучит как «не снял ли ты проститутку?». Что там ему наговорила Элоиза? И
Он лег, включил «Би-би-си ньюс», потом выключил. Полуправда. Четверть-правда. Мир не осмелится открыть свои тайны. После Боготы Люк обнаружил, что ему порой недостает смелости справляться с одиночеством. До сих пор он изо всех сил старался не рассыпаться на составные части — а теперь ослабел. Люк открыл мини-бар, налил виски с содовой, поставил стакан возле кровати. Один стаканчик — и все. Он скучал по Гейл и по Ивонн. Интересно, сейчас Ивонн бдит над Димиными сведениями или лежит в объятиях идеального супруга? Если она вообще замужем, в чем Люк иногда сомневался. Может быть, она это придумала, чтобы держать Люка на расстоянии. Его мысли вновь вернулись к Гейл. Идеален ли Перри? Наверняка. У всех женщин, кроме Элоизы, идеальные мужья. Он подумал о Гекторе, отце Эдриана. По средам и субботам Гектор навещает своего сына, который сидит в тюрьме и, если повезет, выйдет через полгода. Гектор — тайный Савонарола, как его прозвал какой-то остряк. Фанатик, он стремится реформировать родную Организацию, зная, что бой проигран даже в случае победы.
Люк слышал, что Комитет по предоставлению полномочий обзавелся собственным штабом. Вполне уместная вещь — нечто сверхсекретное, висящее на проводах или погребенное в сотне метров под землей. Он бывал в таких «тайниках» — в Майами и Вашингтоне, когда обменивался данными с дорогими коллегами из ЦРУ, с Агентством по контролю за применением законов о наркотиках, с Бюро по контролю за соблюдением законов об алкогольных напитках, табачных изделиях, огнестрельном оружии и еще бог знает с какими федеральными службами. По мнению Люка, подобные места надежно гарантировали коллективное слабоумие. Он своими глазами видел, как меняются манеры и жесты, когда посвященные отрекаются от самих себя и от здравого смысла, вступая в виртуальный мир.
Он подумал о Мэтлоке, который отдыхает на Мадейре и не знает, что такое левый отель. Мэтлок, который, будучи загнан в угол, извлек из-под полы имя Эдриана и выстрелил в упор. Мэтлок, который сидит у панорамного окна с видом на матушку Темзу и неуклюже пытается давить ему на психику. Сначала кнут, потом пряник, потом то и другое вместе.
Люк не льстился на пряник и от кнута не шарахался. Ему недоставало хитрости, как он сам охотно признавал. Его рабочая характеристика гласила «не способен манипулировать людьми», и он втайне был этим доволен. Люк отнюдь не считал себя кукловодом. Его конек — упрямство. Выносливость. Умение монотонно твердить «нет», что бы с тобой ни делали, сидишь ли ты скованным в сарае или в кресле для посетителей в уютном кабинете Мэтлока под сенью «Лубянки на Темзе», попивая виски и отбиваясь от вопросов. Можно вволю предаваться собственным мыслям, пока слушаешь Билли-Боя:
— Контракт от трех до пяти лет на тренировочной базе, Люк, прелестный домик для жены — поможет уладить проблемы, о которых нет нужды упоминать, — компенсация расходов на переезд, здоровый морской воздух, хорошие школы в округе… Тебе не придется продавать дом в Лондоне, особенно сейчас, когда цены упали… Мой совет — сдай его в аренду и получай прибыль. Поболтай с нашими бухгалтерами на первом этаже, скажи, что я велел тебе к ним заглянуть… Конечно, до Гектора в вопросах собственности нам далеко… — Пауза, чтобы придать лицу подобающе тревожное выражение. — Надеюсь, Люк, Гектор ни во что тебя не втягивает. Ты ведь, извини, не слишком разборчив в своих привязанностях. Говорят, сам Олли Деверо каким-то образом подпал под его влияние, вот уж от кого не ожидал столь опрометчивого шага. Интересно, Олли у него на полной ставке? Или скорее на фрилансе, как по-твоему?
Еще скучнее час спустя пересказывать все это Гектору.
— Билли-Бой сейчас за нас или против? — спросил Люк за тем же прощальным стаканчиком виски в аэропорту Шарль де Голль, когда оба с облегчением отвлеклись от личных тем.
— Билли-Бой станет делать только то, за что, как он думает, его поглядят по головке. Если ему придется выбирать между лесничими и браконьерами, он предпочтет собственную безопасность. Но все-таки человек, который настолько ненавидит Обри Лонгрига, не может быть стопроцентно плох, — подумав, ответил Гектор.
При других обстоятельствах Люк мог бы поспорить с этим оптимистичным утверждением, но только не в канун решающей битвы Гектора с силами тьмы.
Утро четверга наконец настало. Поспать Гейл и Перри удалось совсем немного, однако поднялись они бодрые и охотно позавтракали с Олли, который затем отправился на поиски «королевского экипажа», как он выразился, — а они тем временем составили список и пошли за покупками для детей в ближайший супермаркет. Разумеется, это навеяло воспоминания о шопинге в Сент-Джеймсе в тот самый день, когда Амброз погнал их по лесной тропе, но на сей раз выбор был прозаичнее. Минеральная вода, с газом и без, и прочие прохладительные напитки — ладно уж, давай купим кока-колы (Перри); закуски для пикника — дети обычно предпочитают пряное сладкому, даже если сами этого не сознают (Гейл); маленькие рюкзачки для всей компании, ужасно дорогие; несколько резиновых мячей и бейсбольная бита, раз уж ничего более похожего на набор для крикета не нашлось, — поучим их бить с лёта, а точнее, поскольку мальчики играют в бейсбол, они сами нас поучат.
«Королевский экипаж» представлял собой старый зеленый фургон для перевозки лошадей, с деревянными бортами, брезентовой крышей и двумя загончиками в задней части, разделенными перегородкой. На полу для удобства пассажиров лежали подушки и одеяло. Гейл осторожно устроилась на подушке. Перри, вдохновленный перспективой приключений, лихо вскочил в кузов вслед за ней. Олли убрал пандус и закрыл задний борт. Назначение широкополой черной шляпы внезапно прояснилось — на сцену выступил Олли, веселый цыган, едущий на скачки.
Через пятнадцать минут — Перри засек время — они остановились на мягком грунте. Не шуметь и не выглядывать, предупредил Олли. Дул горячий ветер, брезентовая крыша вздымалась точно парус. По подсчетам Олли, они были в десяти минутах от цели.
Люк-отшельник — так называли его учителя в начальной школе, в честь отважного героя какого-то давно позабытого авантюрного романа. Даже обидно, что в возрасте восьми лет он проявлял такую же склонность к уединению, как и в сорок три.
Он остался Люком-отшельником и пребывал им доныне. В очках с роговой оправой и ярко-красном галстуке, он сидел за серебристым ноутбуком под роскошным куполом вестибюля «Бельвю палас»; через подлокотник кожаного кресла, стоявшего точно посредине между стеклянной входной дверью и Почетным салоном, был переброшен синий дождевик. В салоне собрались на полуденный аперитив представители международной торговой корпорации «Арена» — так гласила красивая бронзовая табличка, указывавшая гостям дорогу. Люк-отшельник наблюдал за визитерами через многочисленные дверные стекла, готовясь самостоятельно умыкнуть отсюда свежеиспеченного перебежчика.