Тактика победы

Кутузов Михаил Илларионович

В этом деле мы потеряли подполковника Мелентьева, очень храброго офицера, но грабителя больше, чем то позволяется быть казаку. В его экипаже нашли огромнейшую сумму денег.

Измаил-бей, видя, что его предприятия терпят неудачи, отправил свою конницу на другую сторону Дуная, а укрепления свои решил охранять одною пехотой.

1-го октября генерал Засс получил еще подкрепление: 3 батальона Вятского полка и 5 эскадронов Чугуевских улан под командою генералов Сандерса и Лисаневича. 4-го числа он узнал о счастливом переходе генерала Маркова перед Слободзеей и, чтобы сыграть маленькую комедию для окончания этой утомительной кампании, он велел 8

октября графу д’Орурку и Воронцову перейти Дунай с 5-ю батальонами, 17-ю эскадронами и казачьим полком.

Они соединились с 1000 сербов под командой Витко Петровича, и этот отряд, несмотря на то, что принужден был сделать большой обход по дороге на Неготин, чтобы взять с тыла лагерь турецкой кавалерии под Видином, несмотря на то, что он заблудился однажды, вдруг появился 9-го октября в 4-х верстах от Видина, где их атаковала турецкая кавалерия.

Войска Муллы-паши с несколькими пушками соединились с кавалерией Измаил-бея, но граф Воронцов, командовавший отрядом, не прекращая боя, все время двигался к высотам, где находились 4 разрушенные деревни, и, остановившись в 5-ти верстах от Видина, на правом берегу Дуная, быстро устроил сообщение с левым берегом, где стоял Засс.

Не владея Видинской крепостью, не имея при себе орудий, при помощи которых можно бы дать серьезный отпор турецкой коннице и без которых нельзя было атаковать ее, несмотря на все это, набег графа Воронцова имел такой же успех и результаты, как и экспедиция Маркова.

Сербы, а особенно их начальник, прекрасно дрались в этом деле.

После боя Засс приказал графу Воронцову расположиться позади Видина, на большой дороге в Бесковицы и в Софию, чтобы задержать турецкие обозы с провиантом. Мулла-паша догадался об этом и просил начать переговоры, вследствие которых турки обязались оставить Калафат и левый берег Дуная, русские же должны очистить окрестности Видина, на что Засс и согласился. Кара-Осман-оглы со своей конницей, которую он едва мог содержать, сейчас же отошел; но вскоре было получено известие о перемирии, заключенном в Слободзее, и взаимный приказ оставаться на своих позициях. Турки остались в Калафате, а граф Воронцов уже успел соединиться с Зассом.

Немного времени спустя Кутузов, неизвестно почему, стал утверждать, что перемирие не касается правого нашего фланга, и приказал Зассу вновь переправить через Дунай отряд войск из его корпуса. Вслед за сим генерал Степан Репнинский, который должен был жениться на племяннице Засса и заслуживающий возможности отличиться, был послан взять Лом-Паланку.

Предприятие это ему не удалось: он сжег только предместье, но не мог атаковать крепости, неся большие потери от огня турок, засевших по окрестным деревням. Репнинский плохо знал местность, и попытка его атаковать один из верков крепости стоила 43-му егерскому полку огромных потерь. Дело это произошло 4-го ноября.

Граф Воронцов, узнав, что в 25-ти верстах вверх по течению реки Лом находится укрепленная деревня под названием Василевское, служившая складочным местом для продуктов и товаров, прибывающих со всех сторон в Видин и в лагерь Измаил-бея, двинулся туда и взял ее 12 ноября. Дело началось 11 ноября с турецкими войсками, подошедшими встречать обоз. В Василевском находились магазины, которые были разграблены.

Между тем Измаил-бей, опасаясь потерять путь отступления, не мог больше оставаться в Калафате и в ночь на 13-е ноября покинул его, двинувшись сначала на большой остров, а потом и совсем перебрался на правый берег.

В

это время Засс получил приказ Кутузова о возобновлении перемирия, а граф Воронцов все еще оставался около Лом-Паланки до 2-го декабря. Время года уже было позднее, погода убийственная, и снабжение провиантом являлось очень затруднительным. Все это заставило Засса приказать графу Воронцову перейти обратно Дунай и поставить все войска на зимние квартиры.

Эта кампания доставила бесконечную славу генералу Зассу и войскам, бывшим под его начальством. Часто сражаясь и всегда с большой отвагой, войска находились в поразительном порядке. Засс выказал большую энергию, много мужества и, самое главное, замечательную твердость характера.

Он получил Владимирскую ленту. Согласно всем законам он мог рассчитывать на Георгия 2-й степени, так же как и я [146] , но нам их не дали, с тех пор как Кутузов был пожалован Георгием не первой степени. Я даже думаю, что, наградив 2-ю степенью так быстро и так легкомысленно Маркова, наверное, раскаивались. Конечно, Засс не был доволен, да иначе и не могло быть.

Военные действия в Сербии

Измаил-бей, находясь со всеми войсками, какими только мог располагать в Малой Валахии, не мог действовать против сербов и босняков и принужден был оставить их в покое. Впрочем, турки иногда имели с нами перестрелки или производили несколько разбойничьих наездов.

146

Я также получил Владимира 1-й степени. (Прим. автора)

Более серьезным было только одно дело, произошедшее между Ниссой и Банией, где собралось 4 или 5000 турок и стали угрожать крепостям Бании и Кургуцовице. Тогда Георгий Черный послал туда 6000 человек, которые соединились с полковником Полторацким, командовавшим батальоном Нейшлотского полка, бывшим тогда гарнизоном в Бании, вместе с 50 казаками и несколькими уланами.

Георгий Черный двинулся на турок, застиг их в 15-ти верстах от Ниссы и атаковал. Позиция неприятеля была очень хорошая, но они не имели артиллерии, тогда как сербы имели 6 пушек. Турки были опрокинуты и преследуемы в продолжение 5-ти верст, при этом они потеряли немало людей.

Заключение мира

Вернемся теперь к тому, что происходило в Бухаресте. Был уже декабрь месяц, но переговоры о мире не подвигались, чем в Петербурге были недовольны. Там поговаривали уже о вызове Кутузова. Жена Кутузова уведомила его о появившемся в обществе шуме и советовала ему найти возможность заключить мир до приезда его заместителя, но кого именно, она не знала.

В Петербурге же уже шептали друг другу на ухо, что избранным будет адмирал Чичагов, хотя это совершилось 4 месяца спустя.

Кутузов, смущенный своим положением и боровшимися в нем недостатком энергии и самолюбием, несмотря на все свои усилия не мог скрыть своего беспокойства. Наконец он доверил свои заботы мне и открыл задуманный им план, который ему и удался.

Он питал ко мне безусловное доверие, и я тогда был единственный в армии, который пользовался им. Он был привязан ко мне, и я, несмотря на то, что его недостатки и проступки часто доводили меня до бешенства, не мог не поддаться его обаянию и любезности. Я служил ему ревностно и преданно.