Таланты и покойники
Шрифт:
— Нет-нет, ни в коем случае! Может быть, кто-нибудь еще заходил в субботу в подсобку?
Затянувшееся молчание прервала Галина Николаевна, спокойно произнеся:
— Кирилл, вы ведь там были в субботу?
Молодой человек удивленно нахмурился, и она пояснила:
— Мы еще встретились, когда вы оттуда вышли. Перед самым спектаклем.
— А, — кивнул Кирилл, — точно. Я и забыл.
— Ничего страшного, — ободрил его Талызин, — главное, что теперь вспомнили. Так зачем вы туда заходили?
— Куда-то запропастилась
— И как же?
— Нет, она лежала у меня в дипломате.
— Вы долго пробыли в подсобке?
— Пару минут.
— И за пару минут, — уважительно прокомментировал следователь, — вы успели обыскать помещение и обнаружить, что там нет дискеты? Дискета — вещь маленькая, может заваляться, где угодно.
— Ничего я не обыскивал, — довольно нервно возразил Кирилл. — Окинул помещение взглядом, увидел, что дискеты нет, и тут же вышел. Я особенно и не надеялся, что она там. Поэтому и забыл потом про эту вашу подсобку…
— Но вы ведь регулярно там бывали?
— Это еще почему?
— Ну как! — улыбнулся Талызин. — Раз вы предположили, что могли оставить там дискету, значит, туда нередко захаживали.
К молодому человеку вернулась привычная флегматичность.
— Просто подумал, ее могла отнести туда Тамара Петровна. Она все хранит в подсобке.
— Но вы сказали — «оставил».
— А имел в виду другое. Сказал, не подумав.
— Хорошо. Итак, вы окинули помещение взглядом. Вы увидели при этом блок?
— Наверное. Но я искал дискету и на блок, как и Тамара Петровна, не обратил внимания.
Игорь Витальевич попросил:
— А вы вспомните! Вы ведь мужчина, к тому же инженер. Вам это должно быть близко. Тем более, именно вы принесли когда-то блок в подсобку и установили его…
— Ну знаете ли! — резко вскричала Наташа. — Да за такие намеки…
Кирилл повернулся к ней, и она смолкла.
— Я не имел в виду ничего плохого, — смущенно уточнил следователь. — Просто Тамаре Петровне как женщине трудно удержать в памяти подробности, связанные с блоком, а мужчине, да еще инженеру, легче.
— Наверное, — кивнул Кирилл. — Но я так нервничал из-за премьеры, что плохо помню все, что было в тот период.
— Да, кстати! А с Евгением Борисовичем вы перед премьерой общались?
— Возможно. Даже скорее всего.
— И о чем вы беседовали?
— Наверное, ни о чем существенном. Не помню.
Вика знала, что он врет, однако мысль соперничать в откровенности с Галиной Николаевной ей даже в голову не пришла. Не хочет говорить, и не надо — это его личное дело.
Талызин, казалось, был полностью удовлетворен.
— Итак, — констатировал он, — в подсобке были Тамара Петровна и Кирилл Андреевич. Оба не заметили ничего особенного. Кстати, Кирилл Андреевич, а что привело вас туда вторично?
— В каком смысле — вторично? — недоверчиво осведомился Кирилл.
— Но ведь именно вы обнаружили тело, я не ошибаюсь? Для этого вам пришлось забрести в подсобку. Зачем?
— Ну… думаю…
Неожиданно вмешалась Наташа.
— Объясните, — выпалила она, — а мы вообще-то обязаны отвечать на ваши вопросы? Я считала, вы должны предъявить нам какие-нибудь бумаги, без них это не допрос, а самоуправство.
— В какой-то степени, да, — почти весело подтвердил Игорь Витальевич. — Я занимаюсь самоуправством. Можно вести дело строго официально. Тогда все вы будете вызваны в прокуратуру или в отдел по расследованию умышленных убийств, а ваши показания будут протоколироваться и подписываться. Это займет немало вашего времени, да и чревато проблемами, учитывая некоторую… некоторую противоречивость показаний большинства из вас. Подобная противоречивость, зафиксированная на бумаге, производит неблагоприятное впечатление, а мне совершенно не хочется причинять вам неприятности. Поэтому я пытаюсь разрешить проблему по-хорошему, неофициально. Я понимаю, что от творческих людей, артистов нельзя требовать, чтобы они помнили мелкие детали быта, особенно в день премьеры. Но это понимаю я, любитель театра, а вовсе не каждый представитель нашего ведомства. Однако если вы предпочитаете официальный путь…
— Нет-нет, — всплеснул руками Сосновцев, — мы ценим дружеские отношения и очень вам за них благодарны. Нам не требуются формальности, куда важнее суть! Бюрократия осталась в совковом прошлом.
— Да я не возражаю, — пожал плечами Кирилл. — Просто пытался вспомнить. Я шел вовсе не в подсобку, а в гримерку, чтобы забрать свои вещи. Увидел, что дверь в подсобку приоткрыта, и заглянул. А там — тело. Вот и все.
— Теперь все понятно, — кивнул следователь. — Шли в гримерку, а зашли в подсобку — очень естественно.
Было трудно разобрать, звучит ли в его голосе ирония.
— Итак, больше нет желающих поведать нам о своем визите в это интересное помещение? Нет? Хорошо. Тогда о другом. Мне известно, что Евгений Борисович в день премьеры поссорился сразу с несколькими людьми. Например, с Наташей, а также с Тамарой Петровной.
— Со мной — накануне, — исправила последняя.
— Начал накануне, а добавил потом, ведь так?
— Ладно, пусть будет так.
Лицо Талызина неожиданно переменило выражение, стало суровым, даже жестким.
— Зная характер Евгения Борисовича, я не собираюсь из самого факта ссоры делать далеко идущие выводы, — заметил он. — Но среди присутствующих есть человек, который этот факт старается скрыть. Я даю этому человеку последний шанс признаться самому, в противном же случае станет очевидным, что ссора была нешуточной и могла привести к самым серьезным последствиям.
«Он что, подразумевает меня? Или Маринку?» — недоверчиво подумала Вика и без энтузиазма начала вслух:
— Я…
Но ее опередил Денис: