Таланты и покойники
Шрифт:
— Заставив? — иронически переспросил следователь, и Марина, усмехнувшись, поправилась:
— Нет, просто с наивной непосредственностью подтолкнув его к этой мысли. Я прямо вижу эту картину. Он: «Я люблю тебя, Дашенька». Она, опустив голубенькие глазки: «Ах, Евгений Борисович, мне трудно в это поверить! Кто вы и кто я? Если бы я поверила в вашу любовь, тогда, возможно… Но нет, это с вашей стороны мимолетный каприз, а не глубокое истинное чувство!» Он: «Ну что ты, любимая! Что я должен сделать, чтобы ты поверила мне? Я готов отдать тебе все, весь белый свет!» Она: «Это слова, пустые слова». Он: «Тебе нужны не слова, а дела?» Она, похлопав глазками: «Что вы имеете в виду?» Он: «Я рад отдать тебе все, чем владею. Хочешь, я завещаю все тебе?» Она: «Мне не нужны ваши деньги, я просто хочу убедиться в вашей любви».
— Э, нет! — прервала Вика. — Мимо люка должен был первым идти Кирилл, то, что это оказался Преображенский — случайность.
— А вот сомневаюсь. Дашенька наверняка знала о романе подруги и сама небось предложила что-то вроде «вы можете пока побыть наедине в женской гримерке, я уйду, чтобы вам не мешать». Потому Кирилл и вышел не с той стороны. Только Евгений Борисович, на ее несчастье, привык смотреть себе под ноги. Но Дашенька не отчаялась, а пошуровала в блоке — и второй раунд был за ней. Правда, она не знала, что приз-то ее в конце ждет липовый! Предсмертная шутка гения, очень на него похоже.
— Но почему она тогда отказывалась от денег? — упорствовала Вика.
— Да это же элементарно! Человек переписывает завещание и тут же погибает. Кто его убил? Разумеется, новый наследник. Против настолько очевидного соображения не помогло бы даже хлопанье голубенькими глазками. А вот если ты упорно отказываешься от денег, зато твой алчный, но любимый жених хочет их получить, а ты такая глупенькая, такая покладистая… Значит, если кто и задумал плохое, так это жених, а ты ни при чем. Ах, она отдаст деньги в какой-то там фонд! А потом окажется, что мешает бюрократическая волокита или еще что— нибудь, да и вообще, со временем намерение забудется. К тому же этот ловкий ход с запиской! Я им просто восхищаюсь.
— Вы слишком низкого мнения о мужчинах, чтобы приписать данный ход Денису? — язвительно осведомился Талызин.
— Игорь Витальевич, неужели она даже вам настолько задурила голову? Я была уверена, вы не в восторге от блондинок.
— При чем тут цвет ее волос и мои вкусы?
— А при том! Подумайте сами. Кирилла убили потому, что он что-то знал об убийстве Преображенского, вы согласны?
— Да.
— Итак, Кирилл подозревает кого-то в убийстве. Нет, не то, подозрением тут не обойдешься! Скорее всего, заглянув в день премьеры в подсобку в поисках Наташи, он увидел, как некто химичит с блоком. И тем не менее обратите внимание — он не верит собственным глазам, не считает этого человека убийцей и не выдает его милиции. Его разум отказывается сопоставлять факты, а душа не воспринимает очевидное. Потом, чтобы обезопасить себя, раз на него самого упали подозрения, Кирилл решает все же рассказать о странном эпизоде, о чем и намекает Вике. И все равно не рассказывает, жалеет неизвестного, даже соглашается на встречу с ним поздним вечером в темном коридоре, чтобы дать ему возможность оправдаться. И, по-вашему, это все относится к Денису? Да ни за что! Поставьте себя на место Кирилла, Игорь Витальевич. Подозревай вы меня, так обязательно бы выдали. И Галину Николаевну бы тоже выдали, и даже Наташу. А вот Дашеньку — нет. Она не может быть убийцей, ее смешно опасаться, ее надо оберегать от грубых обвинений. «Ах, — шепчет Кириллу Дашенька, — подожди хотя бы до завтра, сегодня вечером я все тебе объясню! Ты ведь такой благородный, ты меня пожалеешь! Знаешь, ты — единственный настоящий мужчина у нас в студии!» И — ах, сама невинность! — она якобы не замечает, что придвинулась к собеседнику так близко, что почти касается губами его уха. Бабник Кирилл не в силах устоять и соглашается на ночное рандеву, ожидая получить там вознаграждение за проявленное благородство. Тем более, он все равно не верит, что Дашенька способна на убийство, он хотел выдать, что застал ее в подсобке, лишь для того, чтобы отвлечь внимание от себя! И вот, зайдя в темный коридор, он слышит милый трогательный голосок: «Я здесь! Иди сюда!» Он идет — а на пути открытый люк. Он падает и разбивается, а Даша подсовывает ему записку и оставляет рядом с телом фонарик. Вот уж практичный ум: она сумела извлечь выгоду даже из неприятности. Казалось бы, девочка попала в переплет — ее видели при подготовке преступления, пришлось убить свидетеля… зато какой выигрыш! Если бы не смерть Кирилла, все наше внимание было бы направлено на удивительное завещание и мы могли бы кое-что заподозрить, однако по сравнению с новым убийством завещание отступает на второй план. Как быстро придумано и как ловко сработано…
— Но у них с Денисом алиби, — вставила Вика.
— Неужели Денис не обеспечил бы своему ангелу алиби? «Давай скажем вот так и так, Денис, это будет лучше для нас обоих. Мы оба никого не убивали, так что ничего плохого в нашем невинном обмане нет». Я так и слышу ее слова! Денису и самому было спокойнее иметь алиби, на всякий случай, вот он и согласился.
— Так вы не верите даже в сговор между ними? — ехидно уточнил Талызин. — Хотите все преступления навесить на нее, а Денис, по-вашему, — покорная игрушка?
— Игорь Витальевич! — горячо воскликнула Марина. — Если б Денис приложил руку к убийству Преображенского, как, по-вашему, он стал бы при всех настойчиво демонстрировать заинтересованность в его деньгах? Он что, совсем дурак? Он, во-первых, не дурак, а во-вторых, никудышный артист. Я не слишком-то люблю Дениса и не уважаю его, однако в его поведении не чувствую ни малейшей фальши. В поведении Даши чувствую, а в его — нет. И, если он играет, значит, он талантлив, как… как… как сам Преображенский, наверное. Только я в это не верю. Подобный талант не скроешь.
— Денис — как Преображенский? — засмеялась Вика. — Да ты что? Уж я-то знаю! Вот Дашенька, у той действительно талант, а у Дениса одна фактура. Но, — она помрачнела, — я все равно не верю в то, что ты говоришь. Уж лучше пусть будет виновата Галина Николаевна. Она не знала, что муж уже успел написать новое завещание, но боялась этого, вот и убила. А Кирилл ее не выдал, потому что за ней ухаживал. Разве не сходится? Я скорее поверю, что это она подкинула в подсобку мой блокнот, чем в то, что меня хотел подставить кто-то из своих. Ну как они могли, Маринка, подумай! Они не такие. Ну не огорчай меня, пожалуйста…
— А скажите, Вика, — вдруг вскинулся следователь, — этот блокнот не наводит вас ни на какие мысли? Вы не вспоминаете, что при ком-то из них его вынимали… или, может, кто-то им интересовался?
— Ну, — неохотно призналась Вика, — вообще-то Дашенька интересовалась, мы вместе по нему смотрели, какие именно знаменитости должны прийти… но это же еще не значит…
— Кстати, он у вас с собой?
Вика с удивлением протянула Талызину блокнот.
— Вика, а как фамилия той нахальной девицы, которая на банкете бегала с диктофоном? Такая, вся в коже и заклепках?
— Это Юлия Чернова, Игорь Витальевич. Она написала ту самую статью… ну, вы помните!
— Прекрасно! А вот и ее телефончик.
— Вы все-таки гений, Игорь Витальевич, — неожиданно констатировала Марина. — Господи, хоть бы она еще не стерла эту запись! А ведь до меня тоже должно было дойти, но мозгов не хватило.
— Возможно, ничего нас интересующего в этой записи нет, — вздохнул следователь, — так что в гении вы меня произвели рановато. Вика, у меня к вам просьба, весьма серьезная.
Вика замерла, а он продолжил:
— Я понимаю, вам хочется срочно поехать к Дашеньке и предупредить, что я вынашиваю против нее коварные планы. Полагаю, поехать с тем же самым к Денису вам тоже хочется. Я прошу вас не встречаться с ними, вообще не вмешиваться в расследование и сохранить все наши рассуждения в тайне. Поверьте, я не буду знать ни минуты покоя, пока не раскрою это дело. Я допустил ошибку, из-за которой погиб человек. Ее уже не исправишь, но, если я найду и изобличу убийцу, мне станет легче. Не мешайте мне в этом, как бы вы ни жалели кого-то из своих. Вы обещаете мне это? Поверьте, невиновные не пострадают.