Талиесин
Шрифт:
— Да, — отвечал друид. — Помню, Кормах упоминал об Иисусе. Говорил, что Его рождение сопровождалось великими знамениями. Но богов много. Не лучше ли почитать Его наравне с другими?
— Он — Любовь и Свет. И Ему следует поклоняться во всей истине. К тому же другие боги — как трава перед Ним, и не пристало нам их почитать. И потом, зачем воздавать почести твари, когда есть Творец?
— В твоих словах есть резон, — согласился Хафган. — Однако другие боги не так требовательны. Многие не захотят подчиняться такой строгости.
— Истина —
— Не отрекайся, Талиесин, я бы никогда от тебя такого не потребовал.
Он хотел идти, но Талиесин крепко держал его за руку.
— Боги нашего народа: кузнец Гофаннон, богиня смерти Глота, громовержец Таранис, Эпона-всадница, юноша Мабон, Бригитта — Серебряное веретено, владыка леса Цернунн… да и сам Ллеу Длинная рука — все они указывают на одного безымянного благого Бога. Ты знаешь это, Хафган. Его-то всегда взыскали друиды. Ради Него мудрые с незапамятных времен бродили тропинками Иного Мира. Мы искали Христа, Хафган. А теперь Он нам открылся.
Друид долго обдумывал услышанное. Наконец, взглянув в глаза Талиесина, горевшие ясным светом, он произнес:
— Мне по сердцу твои слова. Но отринуть отеческих богов…
— Не отринуть. Подумай: ты меняешь изображение на первообраз, переходишь из тени в свет, отказываешься от рабства ради свободы.
Хафган улыбнулся.
— С тобой не поспоришь. Уже и сейчас твои речи — стрелы Благого Бога.
— Каждый воин приносит клятву стоять за своего господина. Недруги все ближе. Набат пробил, враг у ворот, надо принимать бой.
— Ладно, ладно, только не требуй, чтобы все разом встали на твою сторону.
Они вошли во дворец и прошли в большой зал. Сквозь высокие окна лился яркий солнечный свет, белым золотом рассыпаясь на блестящих каменных стенах. Талиесин быстро огляделся.
— Где все? — спросил он.
— Устали жить в зале и под предводительством Киалла разбили лагерь неподалеку. Но твой отец и Аваллах ждут нас в царских покоях.
Они пересекли светлое пространство зала, отражаясь в зеркальной поверхности пола, словно шли по воде, и очутились перед занавесом в дальнем конце. Слуга отдернул завесу, и они вошли.
В этот миг Аваллах говорил:
— …союз между нашими народами послужит взаимному благу. Мы с братом долго обсуждали это и решили…
По обе стороны от короля-рыболова сидели двое мужчин, очень с ним схожие: длинные темные кудри, густые черные бороды, богатые одеяния, изукрашенные самоцветами кинжалы за поясом. В обоих угадывалось то же величие. Можно было не сомневаться, что оба — волшебные существа, родичи Аваллаха.
Все глаза устремились на вошедших.
— А вот наконец и Талиесин, — сказал Эльфин, поднимаясь ему навстречу. — Мы тебя ждали.
— Прошу простить меня, государи, — произнес
— Это певец, о котором я тебе говорил, — шепнул Аваллах сидящему справа, потом повернулся к Талиесину. — Мой, брат, Белин, — произнес он, — и мой сын, Майлдун. — Им обоим он сказал: — Талиесин, сын короля Эльфина.
— Король Аваллах предлагает нам заключить союз, — объяснил Эльфин. — Мы как раз собирались это обсудить.
— Что тут обсуждать? — удивился Талиесин. — Конечно, нам хорошо заручиться столь могущественным союзником… хотя не вижу, какой прок от этого союза Аваллаху?
Царь кивнул.
— Твой сын одними и теми же словами вызывает на бой и обезоруживает. Полезное умение для короля. Однако вопрос остается: что даст нам этот союз?
Тут заговорил Белин.
— Как уже говорил Аваллах, мы и сами чужаки в этой стране, однако в отличие от вас не можем вернуться на родину. Тайрн, Саррас, вся Атлантида лежат на морском дне. Мы уцелели, но жить нам куда труднее, чем представляется на ваш взгляд.
— Однако вы неплохо устроились. — Эльфин обвел рукой великолепный дворец.
— Не будет похвальбой, если я скажу, что это всего лишь тень, жалкое подобие того, что мы оставили позади. Однако бессмысленно оплакивать прошлое, которого не воротишь. У нас нет выбора, кроме как ужиться со страной, в которой мы оказались.
— На наш взгляд, — отвечал Эльфин, — вы прекрасно с ней уживаетесь.
— И все же, — в голосе Аваллаха прорезалась печаль, — это не так, как видится со стороны. Если мы хотим жить здесь и дальше, нам надо меняться.
— В чем же?
— Нам многого недостает, — произнес король-рыболов. — По правде сказать, нам недостает того, без чего нам не выжить в этом суровом краю, — того, что можете дать вы.
— Мы и рады бы помочь вам, чем сумеем, — отвечал Эльфин. — Однако у нас нет ничего своего, как ты прекрасно знаешь. И уж конечно ничего такого, чем бы не обладали вы.
— Я не о том, что можно потрогать руками, — сказал Аваллах.
— Так что же у нас есть, необходимое для вашей жизни?
— Вы — народ воителей, — отвечал Белин. — Вы закалены в боях. Мы ненавидим войны, но понимаем: чтобы удержаться здесь, придется воевать.
— Вы что, предлагаете, чтобы мы сражались вместо вас? — недоверчиво спросил Эльфин.
— Да, в обмен на землю, — отвечал Аваллах.
У Хафгана вырвался сдавленный стон. Лицо Эльфина ожесточилось.
— Подавитесь своей землей! Кимры — не рабы!
Царевич Майлдун вскочил. Лицо его искривила высокомерная усмешка.
— По мне, так у вас нет выбора. Вам нужна земля, нам — воины. Все просто. А какой еще от вас прок?
Эльфин побагровел от гнева и открыл было рот, чтобы ответить. Однако, прежде чем он произнес хоть слово, Талиесин выступил вперед и встал между отцом и Аваллахом.