Талиесин
Шрифт:
— Аннуби почти не показывается на людях, — сообщила Лиле. — Наверняка внизу, в своей вонючей келье. А теперь иди, царю пора сменить повязку.
Лиле взяла Аваллаха под руку и повела прочь. Тут-то Харита и увидела рану, вернее, ее след: кровянистое пятно проступило на царской одежде с левого бока, сразу под ребрами. Шаркая ногами, они побрели в дальний конец комнаты, а Харита смотрела им в спину. Потом повернулась и опрометью кинулась к дверям, кусая губы, чтобы не закричать.
Харита отыскала Аннуби там, где и сказала Лиле, — в келье под нижними покоями.
— Я знал, что ты едешь, — сказал он, кривя губы в усмешке. — До тех пор оставалась надежда, что ты будешь держаться подальше.
— Ой, Аннуби… — Харита подбежала к нему, упала на колени, прижалась головой к его груди.
Прорицатель обнял ее и ласково похлопал по спине.
— Сколько лет прошло, — сказал он.
— Да, конечно. Но теперь я дома. — Она подняла голову и вгляделась в его усталое лицо. — Что тут творится, Аннуби? Где все и что стало с моим отцом? Кто эта женщина?
— Лиле? — Аннуби пожал плечами. — Царская безделушка. Пустое место.
Харита встала и потянула Аннуби за руку.
— Идем. Нам надо поговорить. Я хочу знать все, что случилось здесь с моего отъезда, но не могу сидеть в духоте.
Они, как встарь, начали ходить в прохладной синей тени колонн, и Аннуби медленно, печально объяснил, что произошло.
— Всему виною война, — говорил он. — Точнее, все вместе: смерть твоей матери, твой отъезд, вероломство Сейтенина — все это тяжелым грузом легло на твоего отца. Он нашел утешение в бою — ему казалось, что месть сможет победить горе.
И впрямь, поначалу ему сопутствовала удача. Ненависть и жажда крови помогли ему одержать много побед. Однако Сейтенин с Нестором коварны и хитроумны. Они увидели, что не могут одолеть его силой, тем более, что на подмогу Аваллаху пришли Белин и Мейрхион, и решили его вымотать. Они избегают открытых столкновений, но устраивают засаду за засадой; хитростью увлекают с выигрышных позиций, якобы обращаются в бегство, а покуда он преследует их войска, другие отряды разоряют пограничные и прибрежные деревушки.
Они не смеют встретиться с ним в честном сражении, но могут захватить город, перебить беспомощных горожан и тут же отступить. Мне больно думать о страданиях, причиненных ими. Короче, они заставали его сражаться хитростью и коварством, которых он не любит и в которых он не силен.
— Когда его ранили?
— Три года назад. Не могу точно сказать, как это случилось. С тех пор, как мы начали проигрывать, меня с ним уже не было. — Прорицатель глубоко вздохнул. — Знаю лишь, что он мчался на защиту какого-то города у коранийской границы, Энопе, если не ошибаюсь. Он успел отрезать Сейтенину дорогу к отступлению, но тот был готов — придержал часть войска в засаде. Завязалась битва, и Сейтенин одержал верх. Воины Аваллаха были изнурены переходом и не могли противостоять свежим войскам. Однако они сражались, и обе стороны понесли большие потери — цвет обоих воинств пал в тот день.
В конце
Харита слушала, как зачарованная. Она и помыслить не могла, что такое возможно. Ее мир бычьих игрищ был совершенно не похож на тот, что описывал Аннуби. Далекие сражения представлялись ей крайне смутно. Да, она знала, что идет затяжная война, — и более ничего.
— Царя принесли в город, вернее, в развалины города. Лишь один дом уцелел от огня, там-то и поместили Аваллаха. Это был купеческий дом, дочь хозяина взялась ухаживать за царем. Рана казалась пустяковой. День-два — и его можно будет везти во дворец.
Однако рана не затягивалась. К тому времени как известили Белина и тот приехал за братом, ослабевший Аваллах уже жить не мог без своей юной сиделки. — Аннуби замолк и поднял узкие плечи.
— Она сказала мне, что они поженились.
— Да. Как только Аваллах вернулся домой. Она, разумеется, приехала с ним.
— У них есть дочь, так она мне сказала.
— Да, Моргана. — Аннуби кивнул. — Я все время забываю про ребенка.
— А что Белин и мои братья?
— Все сражаются… Они объезжают побережье и границы, чтобы защитить города: Белин со стороны Тайрна, Киан, Майлдун и Гуистан сдерживают Сейтенина. Порой им удается подстеречь вражеский отряд, и происходит сражение. Большую часть времени они просто несут дозор.
— По-твоему выходит, что нет никакой надежды.
— А ее и нет, дитя мое. Эта война — сама безнадежность. Ее нельзя выиграть, но ни одна сторона не решается предложить мир. А прочие царства спокойно наблюдают; думаю, просчитывают, как поживиться за счет побежденных. Они и сейчас имеют немалую прибыль: продают припасы, коней, оружие, а порой и воинов тому, кто больше даст. Только Мейрхион остается нашим союзником, но и он устал. Да, конечно, ведутся переговоры, заключаются и перезаключаются союзы, но всем им грош цена. Соседи предпочитают выжидать, чтобы потом накинуться на падаль.
— А Эоинн? — спросила Харита. — Ты не упомянул его.
Аннуби остановился.
— Я думал, ты знаешь.
Она покачала головой.
— Н-нет…
— Он погиб. Харита. В прошлом году.
— Как?
— В ночь после набега на Коранию. Никто не видел, что произошло. Он просто исчез. — Аннуби с усилием продолжал. — Через два дня его тело нашли ниже по течению. На нем не было ни царапины. Видимо, его сбросила лошадь, и он утонул.
Харита склонила голову. Милый, ласковый Эоинн, не чаявший души в скакунах. Как получилось, что тебя погубила лошадь? Как вышло, что ты погиб, а я ничего не знала?
— Когда это произошло, царь еще не оправился от раны, тем не менее он сам поехал за его телом. Вернулся он совсем плохой и с тех пор ему становится все хуже и хуже.
— Неужели ничего нельзя сделать?
Аннуби мотнул головой.
— Покуда она рядом — ничего. Один Бел ведает, что она сыплет в это свое снадобье. Сама его готовит и никого в это время близко не подпускает. — Он помолчал и добавил мрачно: — По-моему, она его опаивает.
— Зачем? — Харита вскинула голову. — Ты ему говорил?