Талисман египетской царицы
Шрифт:
Царица почувствовала себя неуверенно.
Но отступать было поздно, Октавиан Август ждал ее, и он не простит опоздания. Она взяла другой ларец, больше опустевшего, в который заранее сложила драгоценные подарки для римского полководца.
– Носилки! – приказала она, поправив складки хитона.
Проворные рабы пробежали по кривым улочкам Александрии и остановились перед домом знатного горожанина, который избрал для себя римский император. Они поставили золоченые
В просторном атриуме, рядом с бассейном, сидел в складном кресле молодой мужчина в простой домотканой одежде. Он поднял на Клеопатру взор, и в этом взоре она увидела не привычное восхищение, а удивление и неприязнь.
В этот миг царица прочла его сердце как открытую книгу.
Он был хитер, этот молодой полководец. Он изображал простого, скромного человека и этим нравился солдатам и простым римлянам. Он играл на чувствах толпы, как на музыкальном инструменте, и, несмотря на свою молодость, достиг в этом искусстве больших высот. И он не любил Восток, с его роскошью, с его высокомерием, с его древней загадочной душой. С ним будет трудно сладить.
Тот, первый Цезарь был настоящий мужчина – воин, политик, страстный и темпераментный любовник. Им можно было управлять, потакая его страстям. Антоний – прост и глуп, ему достаточно грубой лести, незамысловатых удовольствий. Но Октавиан Август хитер, сдержан и расчетлив, его не купить лестью, не пленить женскими чарами. И самое главное – в этот решающий момент у нее нет волшебного ожерелья царицы Хатшепсут…
Все же Клеопатра решила попытать счастья.
Она приблизилась к императору, низко поклонилась ему и проговорила дрожащим от волнения голосом:
– Здравствуй, владыка мира! Я пришла просить у тебя покровительства и защиты…
– Защиты? – спросил Август удивленно. – Кто же может притеснять тебя в твоей собственной стране?
– Твой соотечественник, Марк Антоний! Он вынудил меня выступить против тебя, император, вынудил вооружить флот и повести его в битву… но ты сам видел, повелитель, как только смогла, я покинула поле боя со всеми своими кораблями…
– Я видел, как ты бежала, оставив своего союзника, – сухо ответил римлянин. – Не думаю, что этим можно гордиться.
– Я всего лишь слабая женщина, – пролепетала царица, и грудь ее затрепетала от хорошо сыгранного волнения.
– В руках этой слабой женщины была большая власть! – возразил ей римлянин.
Клеопатра отметила, что он сказал «была», и поняла, что эту игру она проиграла еще до начала. Тем не менее она не собиралась сдаваться раньше времени.
– Я принесла тебе, император, небольшой подарок, – продолжила Клеопатра
– Возьми этот ларец, Феогнид! – приказал Август. – Перепиши его содержимое, оцени и продай финикийским торговцам. Постарайся взять за них хорошую цену. Война с Клеопатрой обошлась Риму дорого, мы должны возместить эти расходы.
– Но я хотела сделать этот подарок именно тебе, император! – возмущенно проговорила Клеопатра. – Тебе, а не римскому Сенату!
– Римский Сенат меня не обидит, – холодно ответил Август. – Мне обещан триумф за победу над Египтом. Какая может быть награда лучше этой? Я проведу по улицам Рима тысячи пленников, и ты будешь среди них, царица!
Клеопатра застонала и закрыла лицо руками.
Она вспомнила, как проезжала по улицам Вечного города на золоченой колеснице рядом с Цезарем, с маленьким Цезарионом на коленях, вспомнила, как римляне славили их, осыпали цветами. И вот теперь ей предстоит пройти по этим же улицам пешком, в цепях, в жалкой, пропыленной одежде пленницы…
Не бывать этому!
– Пока ты можешь вернуться в свой дворец, – милостиво разрешил ей победитель.
Что ж, подумала она, один выход у меня всегда остается…
Прежде чем уйти, Клеопатра еще раз низко склонилась перед Августом и взмолилась:
– Император, об одном прошу тебя – пощади моего сына Цезариона!
– Его судьбу будет решать Сенат, – ответил тот холодно.
Марианна Стогова вошла в приемную Филиппова.
– Здравствуй, Дашенька! – проговорила она приветливо и положила на стол секретарши черную с золотом коробку дорогого шоколада. – Что, Сергей Сергеевич у себя?
Секретарша взглянула на нее как-то странно – с испугом и вместе с тем с тайным злорадством, и отодвинула коробку:
– Извините, Марианна Юрьевна, я не ем сладкого.
– С каких это пор? – удивилась Марианна. – Это же твой любимый, швейцарский…
– Худею… – вздохнула девушка. – Вчера села на диету. А Сергея Сергеевича нет…
– То есть как это нет? – Марианна нахмурилась. – Я видела его машину возле банка…
– Ну, не то чтобы нет, – замялась Даша. – Понимаете, у него очень важный клиент, и он приказал никого не пускать.
– Даже меня?!
– Даже вас. – На этот раз злорадство в голосе секретарши прозвучало вполне отчетливо.
Марианна хотела сказать, что подождет, но это показалось ей унизительным. Она вышла из приемной, громко хлопнув дверью, покинула офис банка и села в свою машину.
Но не уехала – от злости тряслись руки, и она сидела, тупо пялясь на дверь банка.