Талисман египетской царицы
Шрифт:
– Он не оставил ей фирму! – вскинулась Марианна. – Только сорок процентов!
– Но она смогла объединить вокруг себя остальных акционеров, и она ведет правильную политику. Она спасет фирму, а ты вела ее к разорению…
– Ну, Филиппов, ты об этом еще пожалеешь! – Марианна вскочила, при этом халат распахнулся еще шире. Она запахнула его, подошла к столу, плеснула себе еще немного коньяку. – Выпьешь?
– Нет, не могу. Я за рулем. Да и не хочу.
– Ну, ладно, – Марианна притушила нехороший блеск глаз. – Раз так – выметайся! Только имей в виду – я не оставлю все как есть! Я не
– Как тебе будет угодно! – Филиппов развернулся и вышел из комнаты, затем вышел из квартиры.
Марианна заперла за ним дверь, вернулась в комнату, выпила еще коньяку. В голове зашумело, комната слегка поплыла. Марианна опустилась на диван. Теперь ей не нужно было думать, как она выглядит со стороны, и она некрасиво расставила ноги, положила подбородок на сложенные ладони, мрачно уставилась в стену. Ей хотелось разрыдаться, но она не могла себе этого позволить: потом будет очень трудно привести себя в порядок, а у нее сегодня еще много дел…
Она лихорадочно думала, как отомстить им всем – коммерческому директору, Филиппову, его секретарше, всем, кто так подло поступил с ней, переметнувшись на сторону Алены…
Вдруг в дверь квартиры снова позвонили.
Марианна вскочила, на ее лице проступило злобное удовлетворение: Филиппов вернулся, он передумал! Он понял, что лучше иметь дело с ней, с Марианной, чем с той выскочкой! Ведь их так много связывает, в них так много общего, они в конце концов люди одного круга!
Она подлетела к дверям, на ходу бросив взгляд в зеркало и порадовавшись, что не позволила себе расплакаться.
Открыла дверь, распахнула ее, придав лицу выражение оскорбленного достоинства…
Но на пороге квартиры стоял вовсе не Филиппов.
Это был очень странный человек – высокий, сутулый, с непропорционально длинными руками и ногами, с мертвенно-бледным лицом и совершенно пустыми, мертвыми глазами…
– Вы кто? – раздраженно проговорила Марианна и попыталась закрыть дверь. Но незнакомец протиснулся в щель и встал перед ней с мрачным и безжизненным лицом.
– Да что вам нужно?! – воскликнула Марианна и с ненавистью ткнула его кулаком в живот. В этот удар она вложила все свои обиды, все свои разочарования последних дней, но мрачный незнакомец его как будто и не почувствовал. Он сгреб одной рукой воротник ее халата и потащил Марианну в комнату, как тряпичную куклу.
«Это маньяк, – думала Марианна отрешенно, безвольно перебирая ногами. – Сейчас он меня изнасилует… ну да, только этого мне еще не хватало…»
Она попыталась вырваться, попыталась схватить по дороге какой-нибудь тяжелый предмет, чтобы огреть этого маньяка по голове, но он тащил ее так быстро, с такой нечеловеческой силой, что из всех ее попыток ничего не вышло.
Втащив Марианну в комнату, маньяк швырнул ее на диван, склонился над ней, пристально уставился своими мертвыми глазами.
У Марианны стало холодно внизу живота.
Внезапно она поняла, что ей грозит не сексуальное насилие, а кое-что похуже.
– Отпусти меня, – проговорила Марианна жалким, безнадежным голосом, но в лице маньяка ничего не изменилось, как будто он не услышал ее мольбу.
Впрочем, он и вправду ничего не слышал, и умолять его было бесполезно, как бесполезно
В руке маньяка появился стеклянный флакончик. Вытряхнув из него несколько желтых таблеток, он поднес их к губам Марианны и процедил мертвым, механическим голосом:
– Прими это!
– И не подумаю! – выдохнула Марианна и сжала зубы.
– Прими! – повторил он, и в другой руке появился нож. Он разжал ее зубы, затолкал таблетки в рот.
Марианна языком сдвинула пилюли за щеку, чтобы потом выплюнуть. Но маньяк взял со стола бокал, наполнил его коньяком и поднес к губам Марианны:
– Пей!
Он сжал ее ноздри пальцами, Марианна открыла рот, чтобы вдохнуть, и в рот полился коньяк. Она попыталась отвернуться, замахала руками. Часть коньяка пролилась на подбородок, на грудь, но часть попала-таки в горло, она чуть не захлебнулась, резко выдохнула, отдернула голову… и с ужасом поняла, что вместе с коньяком проглотила-таки таблетки.
Попыталась вскочить, но маньяк прижал ее к дивану.
Он стоял над ней, не шевелясь, и кажется, даже не дыша.
Он ждал.
И очень скоро Марианна почувствовала, что в глазах у нее темнеет, что на нее накатывается тяжелая темная волна… Эта волна накрыла ее с головой, как когда-то накрыла океанская волна в Гоа и потащила в неизведанную глубину…
Только тогда ее спас веселый молодой голландец, а на этот раз поблизости никого не оказалось.
Алена потерла левый висок и недовольно постучала карандашом по столу. Голова болела все сильнее. Еще бы, после такого вечера, что был у нее вчера!
Утром она едва не вскрикнула, увидев свое отражение в зеркале. Как говорила когда-то соседка тетя Глаша – краше в гроб кладут!
«Так жить нельзя», – подумала Алена, и голова от этого простого усилия вспыхнула еще большей болью.
Вчера вечером к ней в квартиру снова заявился Матвей. Он долго стучал в дверь и даже колотил в нее ногами, так что Алена открыла, решив разобраться с ним раз и навсегда.
Он завелся было орать, но вдруг остановился на пороге и уставился на Алену во все глаза. Потом потряс головой, стараясь, как видно, сообразить, что такое с ней случилось, отчего она так изменилась.
– Чего ты хочешь? – холодно спросила его Алена. – Что ты шляешься сюда, стучишь в дверь, хулиганишь? В конце концов соседи вызовут милицию, и тебя заберут в отделение. И мне же еще придется тебя вызволять. А я, знаешь, человек занятой, на работе устаю очень и хочу вечером отдохнуть в тишине. Ты мне мешаешь, Матвей! Неужели ты не можешь этого понять?
– Но я… – он громко сглотнул, – я хотел…
– Ты хотел денег? Богатства, сытой спокойной жизни? Ты хотел получить все это только за то, что в свое время согласился поставить в свой паспорт штамп о браке? Должна тебя огорчить, дорогой, – Алена скупо усмехнулась, – мне достались от отца только акции его фирмы. Они не являются совместно приобретенным имуществом. Ты по закону не имеешь на наследство никаких прав. Больше у меня нет ничего, и я не собираюсь ничего приобретать, пока мы не разведемся.