Талисман Михаила Булгакова
Шрифт:
Следующее письмо тоже было написано «наследником дома Романовых» – правда, уже другим, неким гражданином Владимиром Потапенко. Похоже, среди душевнобольных сейчас явно модно иметь отношение к императорской фамилии…
«Я являюсь прямым наследником состояния дома Романовых, находящегося на хранении в банках Лондона, – говорилось в письме. – До недавнего времени я не имел нужды в средствах, и потому не торопился вступать в права наследования. 22.05.2010 я обратился в посольство Великобритании, однако в выдаче визы мне отказали. Мне известно, по законам Великобритании, не востребованное в течение определенного времени наследство переходит в собственность Королевы Великобритании. Таким образом, моя тетя, Королева Елизавета, из корыстных побуждений получения выморочного наследства, не только не ищет родственников, а прямо отказывает в визе въезда
В висках застучали молоточки боли, и это вынудило Наталию прекратить увлекательнейшее чтение о вредной «тетке Королеве Великобритании» и подробностях посажения на кол.
«В принципе, мне уже когда-то приходилось читать подобные эпистолярные шедевры, – она приложила пальцы к вискам, помассировала кожу. – И я помню этот эффект – читаешь текст, и вроде бы в нем все понятно и логично. Но потом мозг начинает в трубочку сворачиваться, и хочется остановиться, и на какой-то момент даже страшно становится, что ситуация вышла из-под контроля… Молодец Петр, что заставил меня приехать! Тут не надо быть ни психиатром, ни филологом, чтобы понять очевидное – текст Власюка очень отличается от посланий, написанных настоящими шизофрениками. Возможно, Власюк пытался имитировать их манеру письма. Возможно, его заставили это сделать, написать предсмертную записку.
Впрочем, по самоубийству вопросы все еще остаются.
Но вот с диагнозом Власюка все яснее ясного – он не был шизофреником. Может, хотел им казаться, маскируя истинную причину самоубийства? Может быть. Но он явно был психически здоров…»
– Ну что ж, я вижу, ты все поняла, – Петр забрал у Наталии папку, положил перед ней шоколадку. – Чай будешь?
– Не откажусь!
– Никакой Власюк не шизофреник. Больные шизофренией мыслят и пишут совершенно иначе. Кстати, авторы этих писем в настоящий момент находятся на свободе. Хотя за добропорядочность одного из них я бы не поручился, прогнозирую у него вспышки агрессии в период обострения заболевания. Но у нас сейчас к душевнобольным относятся более чем лояльно, с целью предупредить совершение преступления их не изолируют. – Петр встал со стула, подошел к тумбочке, на которой стояли кулер и электрический чайник. – А что касается диагноза твоего Власюка, то я, наверное, тут тебе Америку не открою. Раньше психиатрия использовалась как способ борьбы с инакомыслием. Тебя иногда начальник вынуждает дать нужное заключение, а меня – поставить диагноз здоровому человеку.
– Что, до сих пор? До сих пор у вас могут «выбивать» несуществующий диагноз?
Петр кивнул.
– Конечно, сейчас это происходит намного реже, никакого сравнения с советским временем. Разумеется, стараешься не допустить таких ситуаций. Косишь под дурачка, филонишь. А кому хочется такой грех на душу брать? Сейчас в основном наследнички суетятся, стараются все обтяпать так, чтобы богатый родственник был признан недееспособным. И кто-то по теории чисел рано или поздно находит выход на руководство психиатров, и те пытаются на нас давить. Я стараюсь выкручиваться. Но у того врача, который ставил диагноз Власюку, наверное, соскочить не получилось. Дело то давнее. Недотерпел Власюк до перестройки, распространял самиздатовские романы Булгакова, попал под раздачу. Я уточнял –
– Петя, я поняла. Он не псих. И, скорее всего, он – не убийца. Он – жертва, на которую в очередной раз убийца пытается перевести стрелки…
Выходя из кабинета Петра, Наталия вдруг вспомнила предсказание Дениса о том, что Власюку угрожает гибель, его могут задушить.
– Получается, то предсказание исполнилось?! – удивленно воскликнула она.
– Конечно, исполнилось, – согласился проходивший мимо санитар. – Все предсказания исполняются…
Наталия озадаченно посмотрела ему вслед.
Ну да, вообще это известный факт в медицинской среде – психические заболевания тоже в какой-то степени заразны. Но за Петькой, слава богу, сегодня никаких странностей замечено не было.
А вот о среднем медицинском звене этого не скажешь.
Некоторым санитарам поменять работу бы не помешало, крыша едет конкретно. Наобщаются, наверное, с «наследниками Романовых» и не всегда могут отличить шизофреников от посетителей больницы…
Телефон звонил не умолкая. Сначала Наталия не могла понять, почему привычная латиноамериканская мелодия, всегда доставлявшая удовольствие, сейчас так раздражает ее. Но потом, открыв глаза и скользнув сонным взглядом по спальне, она быстро нашла ответ на этот вопрос. Висевшие на противоположной стене часы, стрелки которых светились в полумраке зеленоватым светом, показывали всего половину четвертого утра.
«Дима? Леня? Что-то случилось?» – заметались встревоженные мысли.
Но осознание происходящего произошло даже раньше, чем Наталия успела как следует испугаться и проснуться.
Она явственно почувствовала грязноватую, вялую, прокуренно-алкогольную энергию следователя Семенова, врывающуюся в ее собственное энергетическое пространство через мобильный телефон.
– А вы какими духами пользуетесь? – не здороваясь, поинтересовался Алексей Георгиевич. Извиниться за слишком ранний звонок он тоже не посчитал нужным.
– Что-то вам в нерабочее время не спится, – Наталия подложила под спину подушку и отбросила с лица медно-рыжее море локонов. – Вы случайно не заболели?
– Случайно нет. К вашему сожалению, наверное, – пробурчал Семенов. – Поболеешь тут, когда покой нам только снится. Вчера было совещание у шефа, тот подвалил по полной программе. Потребовал ускорить работу по делу, разорался из-за нового трупа. А мне сейчас как раз позвонили из Сергиева Посада. Им там, наверное, тоже подвалили, так они повторный осмотр места происшествия делали. Нашли флакончик духов, «Шанель-мамзель» какая-то. Отпечатки нечеткие, смазанные. Не ваш? Вас же хлебом не корми – дай очередной труп обнаружить. Наверное, увлеклись, парфюмчик обронили?
– Ну, во-первых, не «Шанель-мамзель», – Наталия попыталась скопировать небрежно-презрительную интонацию Семенова. – А «Коко Мадемуазель» от Шанель.
– Ваши, значит?.. – в голосе Семенова послышалось разочарование.
– А вот это – во-вторых. У Шанель гениальный парфюм, но я им не пользуюсь. Слишком много женщин его обожают, а запах для меня – дело интимное. Мне просто некомфортно пахнуть так же, как каждая третья женщина в толпе. Я пользуюсь лимитированной парфюмерией. Названия марок вам ничего не скажут.
– Значит, не ваши духи, – похоже было, что Семенов приободрился. – Значит, шерше ля фам, как говорится. А ведь это ниточка! Среди дамочек того поселка, поди, «Шанелью» не балуются.
– Мне кажется, я даже могу вам помочь и сказать, где именно надо «шерше», – выждав секундную паузу, Наталия закончила: – Именно этими духами пользуется Ангелина Павловская. Я несколько раз с ней встречалась – и всегда от нее пахло только «Коко Мадемуазель». И еще один момент. Я присутствовала на вскрытии трупа Власюка. У этого самоубийцы странная царапина на внутренней части бедра. Вообще обычно в этой области остаются следы, которые свидетельствуют о борьбе. Царапина тонкая – женские ногти такие оставляют. Но я не смогла понять, почему царапина там только одна…