Талисман Михаила Булгакова
Шрифт:
Но потом вдруг комната наполнилась людьми в черных комбинезонах. Они проникали отовсюду – через дверь, окна. В считаные секунды этих черных мерзких тараканов оказалось вокруг множество, и в затылок уткнулся пистолет, и лицо зацарапал ковер, а на запястьях звонко щелкнули прохладные наручники.
Олег попытался вырваться – но резкая боль в области затылка разбила мир вдребезги. А потом из этих кусочков почему-то стала складываться яркая мозаика прошлого…
…Сначала были книги.
Вдоль всех стен родители устроили книжные полки, от пола до потолка. Сотни томов заполняли пространство легким запахом пожелтевших
«В этом доме живут прежде всего книги, – говорили все, кто попадал в гости к Петровым. – Никогда не видели столько томов в одной квартире! Да их тут тысячи!»
Маминого лица еще нет в памяти. Сначала там появляется ее мягкий голос, и он читает:
– Как ныне сбирается вещий ОлегОтмстить неразумным хазарам.Их села и нивы за буйный набегОбрек он мечам и пожарам…И вот «Песнь о вещем Олеге», гениальная, как и весь Пушкин, прочитана.
Кажется, уже тогда возникает легкая досада: что же она такая коротенькая? Мама читает неторопливо, с выражением. Но история все равно заканчивается до обидного быстро. Очень хочется сказать ей об этом. Неописуемо любопытное состояние: мысли есть, знаний о том, как все это произносится, еще нет. Только и остается, что притвориться спящим.
Мать с отцом негромко переговариваются.
– Коля, а может, все-таки сказки Андерсена, братьев Гримм? Наш сын – еще совсем малыш! Зачем мы лишаем его детства?!
В голосе отца металлические нотки:
– Мы назвали его в честь князя Олега. Никаких сказок! Я считаю, сказки – это лишнее, напрасная трата времени. Что полезного в этих глупых придуманных историях? Разве могут они чему-то научить? Я думаю, Андерсен вообще вреден для детей, он слишком мрачный!
И правда, сказок Олегу не читали. Вообще. Но потом, когда он уже открыл для себя замечательный мир слов, научился читать и стал самостоятельно пользоваться родительской библиотекой, томики Афанасьева и Андерсена его не особо-то и заинтересовали. Возможно, в чем-то теория отца оказалась верной и сработала. Пушкин и Крылов в качестве первых книг задают определенную планку, влияющую на восприятие литературы. «Сказки – это слишком просто, схематично и предсказуемо», – вынес свой вердикт Олег тем книжкам, которыми зачитывались сверстники. Кстати, хорошие книги были интереснее тех самых сверстников, интереснее реальной жизни.
Школа, скучные уроки; девчонки глупо хихикают, обсуждая любовь; мальчишки прикидывают, кого бы побить после уроков, – ну что здесь может быть занимательного? Все – пустое; все ясно как дважды два.
Вот у Анны Карениной – настоящая драма: муж или любовник, подумать о ребенке или броситься в омут страсти? Вот у Родиона Раскольникова – серьезная дилемма: убить старушку-процентщицу, убивая в себе страх и Бога – или устоять на краю пропасти, и знать, что мог бы шагнуть, и сожалеть о том, что не шагнул, стал тварью дрожащей, не имеющей права… И никогда не угадаешь, чем все закончится; никогда не поймешь, какие испытания предстоят героям на следующей странице.
Толстой, Достоевский, Пушкин, Лермонтов, Бродский и Ахматова, Набоков.
Бальзак, Стендаль, Гюго, Мопассан.
Во, Вудхаус, Моэм; Сайге, Басе, Мисима.
Это был потрясающий, невероятный калейдоскоп, в котором каждый день появлялась новая незнакомая картинка. Это можно было изучать до бесконечности. Это интриговало, притягивало как магнит.
До пятнадцати лет Олег жил книгами, в книгах. И он не очень отчетливо понимал, что происходит в той жизни, где нет шелестящих страниц, заполненных ровными рядами типографских строчек. И, в общем и целом, и не стремился понимать. У него было все, что только можно пожелать, – отменное здоровье, любимые и любящие родители и целые полки верных книжных друзей.
Собственное будущее представлялось Олегу совершенно понятным.
Он окончит школу, поступит на филфак, потом в аспирантуру. И дальше его ждет кафедра русской литературы (если он решит пойти по стопам отца) или зарубежной (если выбрать такую же специализацию, как у мамы).
Но потом случились целых два знаменательных события, не оставивших от этих планов камня на камне.
Во-первых, Олег прочитал все книги, имеющиеся в родительской библиотеке. И это оказалось просто ужасно! Как гром среди ясного неба!
– Папа, мама, я не могу в это поверить, – растерянно бормотал он за ужином. – Мне всегда казалось, что прочитать все книги, которые вы собрали, невозможно. Но вот я все прочитал, действительно все! Что нового мне даст филфак? Я чувствую себя опоздавшим на последний поезд. Пустой вокзал, огни вдали, никого вокруг… Что делать дальше – совершенно непонятно…
– Это тебе только кажется, что все настолько трагично, – улыбнулась мама, отрезав и отодвинув на край тарелки подгоревший кусочек мяса. Занимаясь приготовлением ужина, она имела привычку заглядывать совсем не в кулинарную книгу, часто увлекалась, и еда превращалась в обуглившиеся головешки. – Допустим, ты перечитал всю нашу библиотеку. Ну и что? Ты хочешь сказать, что прочитать означает понять? Да я каждый раз, перечитывая классиков, открываю новые грани их таланта!
Отец, как всегда, оказался более лаконичным:
– Ты не знаешь одного автора. Он гений. Принесу самиздат.
Олег ожидал обещанную книгу с огромным нетерпением. Но каждый вечер отец говорил: «Пока у меня нет копии».
А потом в их 8-й «А» пришла новая ученица.
Как только Олег увидел голубые, на пол-лица глаза и копну белоснежных локонов, сердце забилось быстро-быстро, и весь мир вдруг потерял свое значение. Значение имела только она – Саша Нестерова.
Господи, господи! Насколько же она казалась непохожей на себя настоящую; как же искусно скрывался ее твердый характер, расчетливый ум и стервозность наивысшей пробы под хрупкой трогательной оболочкой.
Олег смотрел на ее тонкие запястья, выбившийся из косы непослушный завиток, длинные черные ресницы с загнутыми кончиками – и время останавливалось.
– Хочу в кино! Нет, не в кино – пойдем на выставку! Хочу мороженого! Ой, нет, купи не мороженого, а сладкой ваты! – капризничала она, надувая пухлые губки и лукаво стреляя голубыми глазами.
И эти Сашины капризы Олега совершенно не раздражали. Наоборот, хотелось, чтобы девушка ставила перед ним как можно более сложные задачи, чтобы для их выполнения приходилось прикладывать неимоверные усилия. Главное – чтобы Саша была счастлива, ведь ее счастье – это и его счастье.