Талисман удачи, или В поисках сокровищ Золотого человека
Шрифт:
– Ай!!!
– Мистер Неккер, Вы ничего не слышали? - напуганная девушка, пропуская вперед в свой кабинет помощника управляющего, тревожно осмотрелась.
– По-моему, был какой-то звук со стороны улицы. Вы напрасно оставляете балкон открытым. А где Дана?
– Странно. Даниэлла!.. Я была уверена, что закрыла ее здесь. Может быть, она гуляет в саду? Знаете, мистер Неккер, пожалуй, я ее все-таки возьму в поездку с собой. И Вам здесь проще будет, и мне спокойнее. У меня, и правда, что-то нервы совсем расшатались.
***
–
– Куда уж еще скорее! Ох!
– Алло, Мишка! Ты в порядке? Ты где сейчас?
– В кустах.
– Каких кустах?
– Кажется, кустах сирени. Арист, вытащи меня отсюда! И сними с меня это животное. Эта собака, решив, что убила меня, сидит на мне верхом и облизывает с ног до головы. Я даже пошевелиться боюсь. Спаси меня, пожалуйста!
– Э... беру свои слова насчет мямли назад. Ну ты даешь, Миха! Ладно, не буду вам мешать. Третий лишний, вечером поговорим. Расскажешь подробности.
– Что??? Не смей отключаться! Если я выживу, я побью тебя за то, что не остановил меня на пути моих мечтаний. Арист, я не шучу. Я упал с балкона второго этажа вместе с собакой своей возлюбленной. На мне места живого нет, у меня все болит. Я на заднем дворе. Вытащи меня отсюда, пока охрана нас с псиной не засекла. Шевелись!
ГЛАВА ВТОРАЯ
Неприятности начинаются в кустах
– Мишка! Вот ты где! Я тебя еле нашел. Оу! Оу! Спокойно! Спокойно! Я свой! - Аристотель отпрыгнул на пару шагов, увидев в кустах внушительного размера мохнатую собаку. - Спокойно! Сидеть! Я свой. Друг, друг, понимаешь? Ай ты умница! Ай молодец! Какая умная девочка! Какая воспитанная. Вот так. Сидеть, рядом. Где у нас больной? Дай я посмотрю.
– С чего ты взял, что эта псина женского рода? - Михаил приподнялся с земли на локтях, с интересом разглядывая собаку, которая от внимания к собственной персоне так радостно виляла задней частью туловища, что ее даже заносило на поворотах.
– Разумеется, женского. Что я, в животных, что ли, не разбираюсь? Я свое детство каждое лето у бабки на ферме проводил. Уж в чем-в чем, а здесь мне можешь доверять. Да и стал бы настоящий мужик к мужикам клеиться? Посмотри, ей же мужского внимания не хватает, вон ласковая какая. Да-да, давай поцелуемся. Мммцу! - Аристотель вытянул вперед губы и чмокнул собаку в нос.
Собака тут же обслюнявила ему все лицо.
– Фу! Какая гадость! - Михаил сморщился.
– Как ты это терпишь?
– Зачем терпеть? От этого можно получать удовольствие. Я люблю животных. А ты долго здесь валяться собираешься? Нам уже давно уходить пора. Ну? Где, что болит? Ничего, кроме кустов, не сломал?
– Нашел повод для злорадства. Я вставать боюсь. Я так хряснулся, такое чувство сейчас, что рассыплюсь на молекулы, если пошевелюсь. У меня, наверно, все кости сломаны.
– Как это - «наверно»? Кто, кроме тебя, может это знать? У тебя что - в детстве никогда переломов не было? Определить ведь просто: пошевели руками, пошевели ногами. Видишь, все шевелится. Давай, вставай аккуратно... Фу! Собака, не приставай! И до чего же женщины - народ липучий. Ну кыш, кыш отсюда. Я же сказал: потом еще раз поцелуемся. Давай Мишке поможем сесть... Вот, порядок. Теперь встаем, потихоньку. Как ощущения? Живой?
– Живой вроде бы.
– Да-а, Миха, ты даешь. Это тебя твоя девица из окна высвистнула? За то, что ты без приглашения явился?
– Арист, мисс Лоусон - не девица. Я тебе уже сказал. Ты...
– Да-да, прости. Она - королева. Я помню. Зачем ты спер у нее собаку? - Аристотель, видя, что у его друга все в порядке, полностью переключил свое внимание на животное. Он присел на корточки, потрепал собаку за одно ухо, за другое, поцеловал во влажный нос, за что Даниэлла вновь обслюнявила ему всю физиономию. - Если хозяйка хотя бы наполовину такая же ласковая, как ее псина, то ты, приятель, большой везунчик.
Михаил, раздосадованный сорванным свиданием с девушкой своей мечты, своим нелепым, неуклюжим падением и подколками лучшего друга, зашел со спины Аристотеля и изящным жестом правой ноги подтолкнул сотоварища в место, на котором обычные люди сидят. Получив столь нежданное ускорение, сидящий на корточках Аристотель потерял равновесие и уткнулся влажным от слюней собаки лицом прямо в землю. Чпок!
– Кхе-кхе. Тьфу! Фу, какая гадость! Вот это действительно гадость! Тьфу! Что, предупредить хотя бы не мог? Все, молчу, молчу!
– Аристотель, смеясь над другом и над собой, уселся прямо на землю и захлопал себя по карманам в поисках носового платка. Подскочившая собака вновь предложила свои услуги по умыванию лица и шеи, мешая отряхиваться от прилипших комочков земли. - Ну все, все. Хватит. Отстань. Если Лариска учует, что от меня пахнет псиной, она ни за что не поверит, что я был в музее. Ну все, не лезь... Эй! Это мое! Отдай!
Последние слова Аристотель произнес в тот момент, когда собака аккуратно зацепила с его шеи медальон в форме точной, многократно уменьшенной копии космического корабля и с силой дернула на себя. Декоративная цепочка, не знакомая доселе с железной хваткой больших собак, дала слабину в одном из своих звеньев и раскрылась.
– Ах ты тварь! А ну верни сейчас же! Это мое! Верни, кому говорят?
Собака отскочила назад на пару шагов, крепко держа зубами свой трофей, и снова завиляла задней частью туловища, приглашая друзей с ней поиграть.
– Я ее придушу. Сначала поймаю, а потом придушу, - сквозь зубы процедил Аристотель и на карачках пополз к собаке. - Ты, Мишка, только не шевелись, чтобы ее не вспугнуть... Ах ты моя красавица, хитрая ты моя. Иди сюда, еще раз поцелуемся.
– Р-р-р-р-р!
– Не надо, не надо этих угроз. Ты ведь воспитанная собака. А ну лежать. Лежать, кому говорят? Вот, молодец.
– Даниэлла! Дана! Дана! Дана! Ко мне!
– мисс Лоусон в сопровождении помощника управляющего показалась на аллее.