Талисман власти

Троиси Личия

— Почему ты так поступаешь? — спросил юноша у фаммина.

— Ты не можешь умереть, пока не скажешь правду: так сказал командир. Поэтому я тебя лечу, — ответил фаммин.

— Бывает, делаешь что-то только потому, что считаешь это справедливым.

— Что значит — справедливым?

— Не знаю… что-то, приносящее добро.

Существо вопросительно посмотрело на Лайо. Тот еще раз удивился: как это возможно, чтобы у фаммина были такие глаза?

— Как тебя зовут? — спросил Лайо.

— Врашта.

Это имя что-то напомнило Лайо.

— Спасибо, — прошептал он.

На четвертый день Лайо начали пытать раскаленным железом. Тот же человек продолжал задавать вопросы, а потом приказывал фаммину пытать Лайо. Юноша кричал, порой даже молил о пощаде, но не говорил.

— Ты не сможешь долго так продержаться, ты хотя бы понимаешь это? — сказал вдруг мужчина, приближая свое лицо к лицу юноши. — Я никогда не устану истязать тебя и не позволю тебе умереть, пока ты не скажешь то, что я хочу услышать от тебя. Мы можем так продолжать годами.

Лайо молчал, эти слова его больше не пугали.

Мужчина улыбнулся:

— Я вас всех, из свободных Земель, хорошо знаю. Если ты так поступаешь, то только потому, что хочешь кого-то защитить. Но твоя защита ничего не даст. Если кто-то проник на эту Землю, я его найду. Может, я его уже нашел. Так что ты напрасно страдаешь, парень, ты — не герой, ты — только кусок кровоточащего мяса в моих руках.

Лайо ничего больше не чувствовал: ни страха, ни ненависти к своему тюремщику, ничего. Жизнь состояла лишь из мучений, поглощения пищи и воды. У него больше не было сил думать, ему не хотелось даже выжить. Единственное, что было еще для него важно, — не заговорить.

Каждый вечер Врашта приходил его лечить. Лайо стал получать удовольствие от того, как лекарства освежают раны, и привязался к этому уродливому существу. Лайо чувствовал, как от заросших волосами лап, прикасавшихся к его спине, исходит сострадание, он начал думать, что фаммин лечил его не только оттого, что ему приказали.

Однако этот зверь продолжал задавать Лайо вопросы.

— Все люди делают то, что хотят?

— Тот, кто достаточно силен для этого — да, — отвечал Лайо и думал о Ниал.

— Все люди такие, как ты?

— К счастью, нет.

— Почему ты дрожишь?

— Мне страшно.

— Что такое страх?

— Это то, что охватывает тебя во время битвы, когда ты сражаешься.

— Когда я сражаюсь, я ни о чем не думаю. Я должен только убивать.

— Ты не боишься смерти?

— А зачем? Нет никакой разницы между жизнью и смертью, — отвечал Врашта.

— Тебе нравится убивать? — спросил Лайо.

— Не знаю. Не то чтобы мне что-то нравилось или не нравилось. Это — только приказы. — Он на мгновение замолчал, задумавшись. — Некоторые из нас, неправильные, не любят убивать. Не хотят этого делать. Подчиняются приказам, как и все другие, но они не такие жестокие. Правда, если об этом узнают, их убивают. Они плачут, когда умирают, но говорят, что лучше умереть, чем жить.

— Все любят что-то одно больше другого. Тебе не нравится мазать меня мазью? А вот мне кажется, что нравится.

— Не знаю. Может быть.

— Я делаю это для одного человека, — сказал однажды вечером Лайо фаммину в горячечном бреду. — Тот, кто мучает меня, прав, я делаю это только для того, чтобы защитить одного человека.

— Ради кого ты это делаешь? — спросил Врашта.

— Ради одной подруги, ради человека, которым дорожу больше всего на свете.

— Что такое подруга?

— Это тот человек, без которого ты не можешь обойтись, тот, кому ты желаешь добра, тот, с которым тебе хорошо, — сказал в бреду Лайо сквозь стоны.

— Ты — мой друг, — сделал вывод Врашта.

Всю ночь фаммин сидел рядом с Лайо, хотя ему не приказывали. Юноша много раз повторял имена Ниал и Сеннара, и его голос долетал до существа, которое не должно было этого услышать.

На следующий день Врашту вызвали к командиру.

— Я хочу, чтобы ты помог убежать этому мальчишке.

Врашта не стал искать смысла в происходящем: это был приказ, а фаммин не может нарушить приказ.

— Ты скажешь ему, что хочешь вместе с ним отправиться к его друзьям. Он поведет тебя, а когда ты найдешь их — убьешь.

Фаммин молчал, взволнованный своими первыми сомнениями. Он почувствовал, что не хочет убивать Лайо: тот был его другом, а для друзей совершаются великие поступки и — уж точно — их не убивают.

— Что тебя разобрало? — спросил мужчина, внимательно посмотрев на Врашту. — Не скажешь ли теперь и ты, что не желаешь их убивать? Не стал ли ты тоже одним из неправильных?

— Я сделаю, как ты сказал, — ответил Врашта. Это был приказ, а он не обсуждается.

Сидящий человек расслабился:

— Заставь его поверить, что хочешь ему помочь. Он — дурак, он попадется на удочку. Не убивай его, пока он не приведет тебя к своим друзьям. Тогда можешь уничтожить их, как тебе вздумается.

У Врашты появилось какое-то неприятное ощущение в области желудка, но он опять ответил, что все выполнит.

Это неприятное ощущение не покидало его, когда немного позже фаммин вошел в камеру Лайо. Он открыл дверь и увидел юношу, прислонившегося к стене и опустившего голову на грудь. Его опять истязали. Была глубокая ночь, командир приказал Враште прийти после заката солнца и осторожно вывести Лайо из тюрьмы, чтобы тот не сомневался, что побег действительно тайный.

Врашта приблизился к Лайо и потрепал его по плечу. Лайо открыл глаза, его лицо оживилось при виде фаммина.

— Ты пришел лечить меня?

Неприятное ощущение в желудке усилилось, оно сдавливало Враште горло. Фаммин спрашивал себя: что это за странное чувство, которого он никогда не испытывал, но не знал, что ответить. Он говорил с Лайо, как ему приказал командир.

— Я помогу тебе бежать.

Произнося это, Врашта снимал цепи, которыми Лайо был прикован к стене. Юноша ошеломленно смотрел на фаммина.