Талисман
Шрифт:
— С какой бы радостью я сидела здесь и рисовала, — рассеянно сказала я. Как же мне хотелось посмотреть из окна на восходы и закаты, чтобы лучше оценить вид. Свет полной луны был тусклым, и падающий снег ухудшал видимость. Я надеялась, что снегопад не прекратится. Тогда я была бы вынуждена остаться здесь. В ловушке с мужчиной, о котором ничего не знала, но хотела узнать.
— Рисуй в любое время, — сняв с меня свое пальто, Уоррен накинул его на кожаный диван, напоминавший пухлые облака.
— Быть может, я просто перееду, — посмеялась я.
— Только если ночами будешь
— Ты будто бы серьезно.
— Я серьезно, — Уоррен развернул меня в своих руках. — Почему тебе нужно место для ночлега? — на его лице показалось беспокойство. И я помнила, что обещала ответить на любые вопросы.
— Я думала, мы поужинаем, — немного застеснявшись, я посмотрела на Уоррена сквозь ресницы.
Он поцеловал меня в макушку и повел на кухню. Я взвизгнула, когда Уоррен неожиданно подхватил меня и усадил на кухонную стойку.
— Рассказывай, — он быстро соприкоснулся со мной губами, и я предприняла безуспешную попытку углубить поцелуй. — Тебе нужно поесть, а мне узнать правду.
Вздохнув с притворным раздражением, я порадовалась тому, что Уоррен хотел накормить меня и узнать. Я наблюдала за ним, подошедшим к холодильнику. За последние часы Уоррен успел переодеться и снять перепачканный костюм. Теперь на нем были джинсы и черная футболка. Он не был похож на миллиардера. Нет, теперь Уоррен походил на солдата, о котором я читала.
Достав контейнер, он принялся перекладывать содержимое на тарелку.
— Ты сам готовишь? — спросила я.
— Да. Готовка меня расслабляет.
— А меня живопись. Я отстойно готовлю, — по крайней мере, я так думала. У меня никогда не было кухни, чтобы попробовать. Обычно я ела фаст-фуд или какие-нибудь полуфабрикаты. В моей голове промелькнул образ меня, рисующей у окна, пока Уоррен готовит нам ужин. У меня затрепетало сердце, и я отогнала фантазии подальше.
— Я знаю и другие занятия, чтобы помочь тебе расслабиться, — он поставил тарелку в микроволновую печь.
Поерзав из-за жара между ног, я закатила глаза. Уоррен дерзко улыбнулся, зная наверняка, какой эффект произвел на мое тело.
— Выкладывай, — прислонившись к столу напротив, он скрестил руки на мускулистой груди. Я опустила взгляд к своим сложенным на коленях ладоням.
— Я бездомная, — наконец призналась я.
Молчание затянулось. Не выдержав, я подняла глаза и посмотрела Уоррену в лицо.
— Уже нет.
— Ты совсем не знаешь меня, — покачала я головой. — Я совсем не знаю тебя! — последние слова я буквально прокричала.
Уоррен сократил разделявшее нас расстояние.
— Теперь ты моя. Стала ею, когда я о тебя споткнулся. Я сразу же понял, что буду защищать тебя.
— Но кто защитит меня от тебя? — слова вылетели изо рта прежде, чем я поняла, что ляпнула. Уоррен предлагал мне слишком многое. Будто я видела сладкий сон, и в любой момент могла проснуться.
— Тебе не нужна защита от меня, — Уоррен оперся руками на стойку по обеим сторонам от меня, будто запирая в клетку. Продолжая смотреть мне в глаза, он наклонился, и наши лица оказались друг напротив друга. — Я уничтожу
Я ничуть не сомневалась. Очевидно, он с легкостью меня нашел. Я понятия не имела как, но очень быстро. Уоррен привык получать все, чего бы ни пожелал, и теперь он хотел меня. Поступки говорили за него. Пожалуй, ему и впрямь было нужно от меня нечто значимее секса. Наверняка женщины сами на него вешались. Уоррен был не только безумно горячим, но еще и богаче, чем я могла вообразить. Надо думать, также он был умен.
— Я не впишусь в твой мир.
— Ты принадлежишь мне, а значит, и моему миру, — бросил он в ответ. От рычания в его голосе по моей коже пробежали мурашки. — Мы будем очень долго узнавать друг друга, но твое место здесь. Со мной, — Уоррен говорил так уверенно, что я невольно расслабилась. И снова почувствовала себя в безопасности, принесшей успокоение. Звякнула микроволновая печь, и Уоррен своими большими ладонями обхватил мое лицо. — Твое место здесь, — выдохнул он мне в губы, прежде чем завладеть ими в глубоком поцелуе, закончившемся слишком быстро. Подойдя к микроволновой печи, Уоррен достал тарелку, потом вилку и поставил их на стойку рядом со мной. — Я вырос в этом мире, но никогда не чувствовал себя уместным, поэтому и уехал, — он поднес вилку к моему рту.
Я взяла кусочек. По моему языку растекся вкус цыпленка в сливочном соусе. Я застонала. Потрясающе. Я не припоминала, когда в последний раз ела что-то настолько вкусное. Если вообще когда-нибудь ела.
Услышав мой стон, Уоррен замер. На его лице отразились жажда с желанием. Он стиснул зубы, и его голубые глаза потемнели. Уоррен глубоко вздохнул.
Я проглотила еду.
— И ты присоединился к морской пехоте?
Он кивнул, снова протягивая мне вилку с наколотым на нее кусочком.
— Мне нравилось служить в спецназе, но я все равно не чувствовал себя дома. Чего-то не хватало. Я не знал, чего именно, — Уоррен говорил так, словно все еще находился в процессе осознания. — Вернувшись после смерти отца, я с головой ушел в работу, — он пожал плечами. — Но иного я не знал, пока не налетел на тебя и не почувствовал, что у меня появилась цель, которой мне действительно хочется достичь. Моя цель — ты. Мое место рядом с тобой.
— Мне бы хотелось найти свое место. У меня никогда его не было.
Мои слова, казалось, причинили Уоррену боль.
— А теперь расскажи, почему ты осталась без дома, милая девочка.
Ласковые слова стали последней каплей. Я не выдержала и обо всем рассказала. О том, как кочевала из одной приемной семьи в другую. Как органы опеки забрала меня у мамы в возрасте десяти лет. С тех пор я ее не видела. И не хотела видеть. Она не была хорошей матерью. Если ее вообще можно назвать таковой. Ее никогда не было рядом.
Выросла я на улице, переезжая из приюта в приют, пока не оказалась в общественном центре. После откровения о мистере Баркере на лице Уоррена отразилась такая ярость, какой я никогда прежде не видела. Тогда я поняла, что он не злился, когда я бросила в него краску. А вот сейчас да, злился. Протянув руку, я дотронулась до него.