Таллиннский переход
Шрифт:
1 июля подводная лодка «М-81» под командованием капитан-лейтенанта Зубкова, следуя при прорыве из Моонзунда в надводном положении в кильватере крейсера «Киров», подорвалась на мине буквально в кильватерной струе крейсера. Лодка переломилась пополам и мгновенно затонула на глубине 20 метров. Стоявшего на рубке капитан-лейтенанта Зубкова взрывом сбросило за борт. Когда его вытащили из воды, он был мёртв. Весь экипаж лодки погиб, кроме электрика Преображенского, которому удалось открыть люк и всплыть с глубины 20 метров.
Все эти и подобные случаи, хорошо известные на курсах командиров подводных лодок, где учился старший лейтенант Матиясевич, совсем не создавали радостного настроения у слушателей. [6] У самого Матиясевича нервное состояние и напряжение, вызванное столь резким поворотом в его судьбе, вылилось в то, что впервые за 36 лет у него, человека отменного здоровья с железными
6
Всего в 1941 году на Балтике было потеряно 28 советских подводных лодок. По сообщениям военного времени, попавшим и в послевоенные источники, за первые полгода войны советскими лодками потоплено на Балтике 73 транспорта противника общим водоизмещением 50385 тонн и одна подводная лодка (И-144). Однако, анализ послевоенных документов показал, что за этот период наши лодки утопили 3 парохода (4849 тонн) и подводную лодку.
На недавно выведенной из дока лодке заканчивался ремонт. Матиясевич, который всего полгода назад и в страшном сне не мог представить себя подводником, получил назначение на лодку, построенную не где-нибудь, а в Англии на заводе фирмы «Виккерс-Армстронг». История всего этого дела уходила корнями в смутное время 1918 года, когда англичане захватили и передали Эстонии два советских эсминца «Автроил» и «Спартак». Переименовав эсминцы соответственно в «Ленук» и «Вамбола», эстонцы эксплуатировали их без малого 14 лет, а затем, в 1933 году, продали оба устаревших эсминца Перу, а на вырученные деньги, к которым приплюсовали деньги, полученные от специальной лотереи, заказали в Англии две современные подводные лодки. Обе лодки (одна из которых была названа «Лембит» в честь средневекового вождя мятежных эстов, а вторая — «Калев» в честь героя народного эпоса) были переданы Эстонии в 1937 году и три года плавали под эстонским флагом. После аннексии Эстонии в 1940 году обе лодки, сохранив названия, были включены в состав КБФ.
«Лембит» очень отличалась от лодок советской постройки. Имея меньшую автономность и глубину погружения (90 метров), по сравнению с советскими лодками, «Лембит» в целом была гораздо совершеннее современных ей советских прототипов. Лодка имела большее количество гидравлических устройств для управления различными механизмами, была оборудована ледовым поясом для плавания во льдах в надводном положении, а ее форштевень был выполнен из литой стальной конструкции. Вооружение лодки составляли четыре носовых торпедных аппарата с четырьмя запасными торпедами в первом отсеке, В булях по бортам имелись минные шахты на 20 мин, причем постановка мин могла вестись как из надводного, так и из подводного положения. На подъемной платформе в специальной герметической шахте была установлена 40-миллиметровая автоматическая зенитная пушка системы «Бофорс», для приготовления которой к стрельбе требовалось при всплытии не более полутора минут. Кроме пушки, имелся также один пулемет системы «Льюис».
Лодка была разделена на пять водонепроницаемых отсеков, причем в первом и пятом отсеках имелись люки, снабженные тубусами для аварийного выхода из лодки людей. Многие системы «Лембита» были настолько сложны для наспех обученного советского личного состава, что, скрепя сердцем, на лодке пришлось оставить эстонцев-старшин по всем специальностям. Всем им присвоили мичманские звания и в феврале 1941 года привели к присяге.
Начало войны застало «Лембит» в Либаве, откуда ей чудом удалось вырваться и прибыть 4 июля в Кронштадт, где она и была поставлена на ремонт. К моменту прибытия Матиясевича лодка уже приняла в Минной гавани торпеды и провела пристрелку торпедных аппаратов, после чего была отбуксирована в Купеческую гавань. 2 августа «Лембит» покинула Кронштадт и перебазировалась в Таллинн, где приняла на борт мины и запас продовольствия для предстоящего первого боевого похода. Лодке предстояло выйти в южную Балтику на линию морских коммуникаций противника, поставить мины во вражеских водах, а затем, по возможности, топить суда противника торпедами.
12 августа «Лембит» вышла в море. Ей предстояло пройти
Медленным был путь за тральщиками к устью Финского залива, где «Лембит» распрощалась с эскортом и пошла далее самостоятельно. Погрузившись на глубину 20 метров, лодка продолжила путь к нужной позиции. Двое суток лодка шла на юг, никого не встречая. Погода была хорошая, волнение моря не превышало 3-х баллов. Однако на третьи сутки похода Балтика неожиданно разбушевалась. При всплытии для подзарядки батарей на лодку обрушился шестибалльный шторм. Лодку бросало с борта на борт, волны перекатывались через неё, зачастую накрывая мостик, где находился Полещук, Матиясевич и сигнальщик — старшина 2-ой статьи Корнеенко. Потоками лил дождь. Вдали, на занятом противником берегу, внезапно вспыхивали прожекторы, ощупывая море и воздух, и так же неожиданно исчезали. Водяные брызги секли глаза стоящих на мостике, а внизу, в отсеках, болтанка выворачивала людей наизнанку, особенно у дизелей. Запах подгорелого масла во влажном горячем воздухе внутренних помещений лодки смешался с запахом блевотины.
Вдруг лодку ударило волной так, что она совершенно повалилась на борт, едва не выбросив в бушующее море стоявших на мостике людей. Лодка еще не успела выровняться, как последовал доклад, что вертикальный руль не перекладывается. Лодку стало быстро разворачивать в сторону от курса. Пришлось уменьшить, а затем и вовсе застопорить ход. Бортовая качка клала «Лембит» с борта на борт. Казалось, что лодка вот-вот опрокинется. Волны с ревом накатывались на мостик и через рубочный люк каскадом врывались в центральный пост. Неуправляемую лодку несло к вражескому берегу.
Полещук спустился внутрь лодки и вместе со старшим инженер-механиком капитан-лейтенантом Моисеевым пытался обнаружить и устранить повреждение. Причина, в принципе, стала ясна быстро. Стрелка манометра в главной гидравлической магистрали виновато дрожала около нуля. Быстро понижался уровень масла в цистерне, питавшей гидравлическую систему. Оказалось, что ударами волн повреждена магистраль привода носовых горизонтальных рулей, проходящая в надстройке вне прочного корпуса. Магистраль отключили, наполнили маслом расходную цистерну, что на такой «болтанке» напоминало Матиясевичу акробатический трюк с жонглированием воронкой, ведром и лейкой. Все облегченно вздохнули, когда давление в магистрали поднялось до нормального, и руль снова стал действовать.
Но шторм не утихал. Все ближе подступал вражеский берег со слепящими клинками прожекторов. Выведенные из строя носовые горизонтальные рули теперь болтались вверх-вниз, удары их сотрясали носовую часть лодки. Хотя не была еще окончена подзарядка батарей, Полещук приказал погружаться. Оставаться долее в надводном положении означало подвергаться риску возникновения новых аварий, что в условиях шторма могло привести к последствиям, о которых не хотелось и думать.
Однако не успели погрузиться, как столкнулись с новой проблемой. Оказалось, что заклепки, крепящие фланцы носовых рулей к прочному корпусу, так расшатались, что вода через них мощными струями поступала в лодку. По мере погружения мощность водяных струй увеличивалась. Экипаж первого отсека во главе со своим командиром лейтенантом Столовым отчаянно боролся с водой. Моряки чеканили и конопатили дыры, подводили под них резиновые маты, но вскоре стало ясно, что все эти меры бесполезны, если носовые рули не будут застопорены. Пришлось снова всплыть и закрепить рули в поднятом положении. Привязавшись концами, командир группы торпедистов, мичман Аартее, и двое матросов спустились на ходящую ходуном палубу «Лембита», пробрались на нос лодки и, работая на ощупь, в темноте, закрепили рули стальным тросом. Волна то вздымала их выше рубки, то погружала в пучину, накрывая свирепыми водоворотами разъяренной пены. Но работа была выполнена, и лодка снова погрузилась.
Болтанка прекратилась, наступила тишина. Измученные матросы прибрались в отсеках и пообедали. Обогнув с запада остров Борнхольм, лодка вышла в указанную ей позицию. Все чаще и чаще слышался шум винтов проходящих над «Лембитом» кораблей. Выставив мины, решили возвращаться на базу. С бездействующими носовыми горизонтальными рулями заниматься торпедными атаками было равносильно самоубийству...
Полещук и Матиясевич продолжали напряженно вглядываться в ночную мглу. Лодка всплыла в точке установленного рандеву с кораблями эскорта, но никто не ждал её, чтобы провести в гавань через минные поля. Связи по-прежнему не было. Гидравлика с шипением выдвинула на палубу 40-миллиметровую пушку на случай непредвиденных встреч. В этот момент на мостик из центрального поста поднялся комиссар «Лембита» Собколов. Удалось установить связь. Таллинн еще наш! Сейчас подойдут катера, чтобы провести «Лембит» в гавань. Матиясевич облегченно вздохнул. Старые подводники всегда говорили: самое страшное — первый боевой поход.