Там, где бьется артерия (сборник)
Шрифт:
– А вот это уже интересно! С этого и надо было начинать… – вскинулся Крячко. – Когда примерно это произошло-то?
– Да уж давненько … – ответил моложавый брюнет с тонюсенькими, как ниточка, усами. – Лет семь, а то и восемь назад – точно не знаю. Я тоже об этом как-то слышал… Вроде бы «погоняло» у того крутого было то ли Груша, то ли Слива…
– А может, Абрикос! – гоготнул здоровенный дед с толстенными ручищами и «гуцульскими» усами.
– В общем, какое-то фруктовое… – подытожил брюнет. – А похоронили этого авторитета в Среднедонске, на Родиминском кладбище. Рассказывали, процессия была – чуть не на километр. Сплошь «Бентли» да «Майбахи»… Потом ему поставили памятник. Вроде того, он сидит на камне, а над ним простер крылья скорбящий ангел.
– Верно, верно! – поддержали его остальные. – Как-то даже в областной газете об этом писали. Есть газета такая – «Ящик Пандоры», и вот в ней прошла статья про то, что у нас с такой помпой не хоронят даже героев войны и труда. А тут – такие почести какому-то уголовнику.
Глава 5
Возвращаясь домой уже в сумерках, опера обсуждали итоги минувшего дня. Наиболее интересной и ценной информацией они сочли полученную от доминошников. Это придавало весьма конкретный и четкий посыл в дальнейшем проведении расследования.
– Если эта версия подтвердится – а я больше чем уверен, что она подтвердится, – рассуждал Станислав, – мы эту бодягу всего за пару дней раскрутим.
– Хотелось бы надеяться… – с некоторым сомнением в голосе откликнулся Лев.
– Хм… Считаешь, тут есть какие-то заморочки? – насторожился Крячко.
– Видишь ли… – Гуров крепко стиснул сжатые кулаки. – Никак не могу объяснить себе один каверзный момент. Если происходящее в Брутах – месть уголовников, то почему они учинили такую вот вендетту с запозданием в семь-восемь лет? Не через год, не через два? С той поры, я думаю, в этих краях чуть ли не половина криминальной верхушки сменилась. А они все чего-то ждали… Тебе это не кажется странным?
– А-а-а… – Станислав глубоко задумался. – Ну, да. Что-то тут, конечно, чуточку не вяжется. Но… В принципе, согласись, этому тоже можно найти объяснение. Что, если в самой криминальной среде по этому поводу были серьезные разногласия – мстить или не мстить? А тут на свободу вышел некий кореш этого Груши-Абрикоса и решил сводить счеты, так сказать, «невзирая на лица». А? Что на это скажешь?
– Логика присутствует! – согласился Лев. – То есть надо срочно установить личность убитого уголовника, выяснить, где он отбывал наказание и кто у него был в друзьях.
Выйдя у дома Раисы Григорьевны, опера увидели на уже темной сельской улице непонятное оживление. То тут, то там стояли группы хуторян по несколько человек и что-то бурно обсуждали. Увидев спешащего в их сторону Пал Палыча, приятели поняли – снова какое-то ЧП.
– Лев Иванович! Станислав Васильевич! Пропала без вести Катерина Савкина. Еще засветло пошла за коровой и до сих пор не вернулась. Что будем делать?
– Немедленно начинаем поиски! – жестко распорядился Гуров. – Собираем всех мужчин от восемнадцати до шестидесяти, с собой фонари, охотничье оружие, и начинаем прочесывать местность. Думаю, это какая-то уголовщина. Нам следует начать с заброшенной фермы. Окружаем ее кольцом и отрабатываем все тамошние закоулки. На сборы – десять минут! Общий сбор за околицей, со стороны МТФ.
– Понял! – Сразу приободрившись, староста поспешно направился к ближайшей компании хуторян.
Менее чем через минуту народ спешным шагом разошелся по домам. Те, что жили поближе, вернулись почти сразу же. У кого-то с собой была ижевская, у кого-то – тульская двустволка. У одного деда на плече болталась даже однозарядная винтовка еще второй половины девятнадцатого века системы инженера Горлова, ошибочно именуемая в России берданкой.
Когда группа поисковиков, в которую включилось более полусотни человек, собралась за огородами крайних домов, Гуров вкратце проинструктировал хуторское добровольческое «войско»:
– Первый этап поисков проводим при полном сохранении тишины. С одной стороны, это позволит услышать зов о помощи, а с другой – скрытно подобраться к месту преступления и задержать отморозка. Сейчас выдвигаемся к ферме, окружаем ее со всех сторон и начинаем сходиться к центру. Попутно осматриваем каждый темный уголок. Оружие должно быть на предохранителе. Стрелять только в случае крайней необходимости, первый выстрел в воздух. В сторону оцепления, чтобы не задеть своих, лучше не стрелять вообще. И последнее. Никаких самосудов! Если кто-то нами будет задержан, им должно заниматься следствие. Всем все понятно? Тогда вперед!
Приглушенно гомоня, хуторяне, вытянувшись длинным хвостом, поспешили в сторону виднеющихся на фоне уже темного неба высоких «свечек» пирамидальных тополей, которыми была обсажена территория бывшей молочно-товарной фермы, где уже давно не тарахтели трактора, не мычала животина, где уже давно остановилась жизнь. Когда ферма была уже рядом, по команде Гурова, который остался в центре команды поисковиков, Станислав и Пал Палыч повели свои цепи в обход ее территории, каждые пятьдесят-шестьдесят шагов оставляя участника облавы.
Напряженно пригнувшись, подсвечивая себе фонарями, люди зашагали в сторону длинных каменных коровников с просевшими крышами и пустыми прямоугольниками окон. Голосов слышно не было, только шелест сухой травы, сминаемой десятками ног, да кое-где звяканье и хруст битого стекла… Гуров, сам не зная почему, был уверен в том, что пропавшая без вести находится именно здесь. Его обостренная интуиция, наработанная годами напряженной работы, зачастую граничащей со смертельным риском, подсказывала именно это направление.
Несколько минут спустя кольцо людей уже вплотную подошло к стенам одного из коровников. Ничуть не стушевавшись при виде такого препятствия и не нарушая порядок движения, человек шесть парней запрыгнули внутрь корпуса прямо через пустые оконные проемы, видимо, намереваясь пройти его насквозь и выйти наружу с другой стороны, тоже через пустые окна.
Внезапно Лев понял – внутри коровника произошло что-то очень важное. И, скорее всего, кто-то из поисковиков засек или преступника, или его жертву – изнутри помещения послышались отрывистые, жесткие возгласы, громкий топот множества ног, какие-то яростные вопли и отрывистый стук ударов.