Там, где начинается река
Шрифт:
Самые обыкновенные вещи потрясли его так, что был один момент, когда он не мог бы поручиться за свои нервы.
— Джон Кейт говорил мне и о чашке и о ложке, — сказал он, кивнув в их сторону головой. — Он указал мне, где именно я найду их, и все верно до точки. Если бы ты, Мэри, знала, как он любил свой дом и все, что в нем находилось! Ты понимаешь, даже в смертный час свой он помнил про чашку и ложку… Смешно, не правда ли?
Ему сразу стало как-то легче.
Старый отчий дом нашептывал ему сказки, столь дорогие памяти, и, по мере того как они медленно переходили из одной комнаты в другую, он рассказывал Мэри, рассказывал так долго,
— Но не ты лично явился причиной его смерти? — в тоске спросила она. — Скажи, Дерри… Не ты?
— Нет, не я лично. Его убил закон! Как я тебе говорил уже, он умер после того, как отморозил себе легкое. Говорю тебе: если бы это зависело только от меня, я готов был бы отдать ему половину своей собственной жизни. Мак-Довель не должен ничего знать об этом! Ты никогда не должна говорить в его присутствии о Джоне Кейте! Понимаешь?
— Да, Дерри, я понимаю!
— И точно так же он не должен знать, что мы побывали с тобой здесь. По его мнению, Джон Кейт был и остался разбойником, которого следовало бы повесить!
Она странно посмотрела на него. Такого взгляда он еще никогда не замечал в ее глазах.
— Дерри… — прошептала она.
— Да, Мэри… В чем дело?
— Дерри, скажи мне… Скажи мне: Джон Кейт жив?
Он задрожал, и лицо его тотчас же выразило волнение, вызванное неожиданным вопросом. Он постарался овладеть собой, но было слишком поздно. В следующий миг рука девушки уже прижалась к его рту, и Мэри взволнованно, почти грубо закричала:
— Нет, нет, нет… Не надо, Дерри… Я не хочу, чтобы ты ответил мне на этот вопрос. Не надо! Я знаю, я понимаю, и я рада, рада, рада. Он жив — и жив, благодаря только тебе, моему дорогому, славному брату, которым я горжусь! Я понимаю, что все остальные уверены в его смерти! Не надо отвечать мне, Дерри… не надо… Не говори ничего!
Она дрожа прильнула к нему. А он обнял ее и прижимал к своему сердцу ближе и сильнее и дольше, чем делал это до сих пор. Он поцеловал ее несколько раз, много раз, целовал и губы ее, а она обхватила его шею руками, и мягкий, ликующий свет зажегся в ее глазах.
— Я понимаю! — снова зашептала она. — Я все понимаю!
— Я должен сказать тебе всю правду, открыть всю истину, — ответил он. — Я должен сделать это, потому что я люблю тебя и потому, что тебе следует все знать… Да, Джон Кейт жив!
ГЛАВА XVI
Через час Джон Кейт, вполне готовый к решительной схватке, направился в канцелярию Мак-Довеля. В голове его неведомые голоса торжественно пели победу, одержанную им сегодня утром. С тех пор, как он открыл сундук Коннистона, случилось множество вещей, из коих главная заключалась в том, что он не упирался уже лбом в черную непроницаемую стену тайны. Другой не менее важной причиной его возбуждения была Мэри-Джозефина.
Она выразила определенное желание отправиться вместе с ним. В любой час, в любое место по его усмотрению! Когда она узнала, что сравнительно скоро кончится срок его отпуска, после чего он вступит в должность и надолго будет оторван от нее, она заявила энергичный протест против возобновления его прежней работы. Она не задала ни единого вопроса, когда он сказал ей, что, возможно, им очень скоро и вдруг придется сняться с места, не предупредив
И была еще одна вещь, которая очень радовала Джона Кейта. Теперь уж он не был таким абсолютным лгуном, как вчера вечером. Счастливый случай помог ему сообщить Мэри, что Джон Кейт жив. Это открытие — одно из самых важных для него! — вызвало в девушке наилучшее отношение и сделало ее таким горячим соучастником его тайны, что она тут же на месте вызвалась бежать куда угодно. Ни на минуту у нее не явилось сомнения в правильности действий брата, который подарил Кейту полную свободу. Это обстоятельство, это отношение было ему всего приятнее: ясно, что она искренне радуется тому, что Джон Кейт жив.
А теперь, после того как она узнала историю старого дома, приютившегося на лесной поляне, а также одиссею человека, жившего в нем, она пожелала в ближайший срок встретиться с Мириам Киркстон, дочерью убитого судьи.
Кейт обещал ей устроить это свидание после обеда. В душе он сознавал, что вряд ли удастся привести в исполнение свое обещание. Ему предстояло так много работы в ближайшие часы! Кто знает, что могло случиться за это время! В конце концов, встреча с мисс Киркстон была не так важна.
Сегодня был решительный день. Ничего определенного нельзя было сказать и знать до встречи со Смитом, но финальную схватку можно было ожидать в любую минуту.
Крюз медленно расхаживал взад и вперед по холлу, когда Джон Кейт вошел в помещение, занимаемое канцелярией Мак-Довеля.
По лицу молодого секретаря можно было судить, что он чем-то крайне смущен и озадачен. Он засунул руки глубоко в карманы штанов и все время попыхивал сигаретой. При виде Кейта он несколько оживился.
— Черт побери, не могу понять, что происходит сегодня с нашим начальником! — воскликнул он и кивнул головой в сторону закрытой двери. — Он отдал мне строжайшее приказание никого, кроме вас, не допускать к нему. Можете пройти!
— А в чем дело? — осторожно спросил Кейт.
Крюз повел своими тощими плечами, сбросил пепел с сигареты и сказал с выразительной гримасой:
— Смит!
— Смит?
Кейт свистящим шепотом произнес это имя. В нем задрожал каждый нерв в отдельности, и ему показалось, что он сам себя выдал с головой. Значит, Смит уже был здесь сегодня, был раньше него. И теперь Мак-Довель отдал распоряжение никого не принимать в ожидании его, Кейта. Но, если допустить мысль, что Смит рассказал инспектору всю правду, почему Мак-Довель не послал его арестовать до того, как он явился сюда?
Вот какой первый вопрос возник в голове Кейта. Но на вопрос этот последовал немедленный ответ: Мак-Довель не приказал арестовать его только потому, что, ненавидя Смита, не поверил рассказу. Но теперь он ждет с нетерпением, желая учинить личный допрос. Дрожь пробежала по телу Кейта. Крюз посмотрел на него очень пытливо.
— Я не сомневаюсь, что во всем виноват Смит! — произнес он. — Никто иной не действует так на нервы старика… А старик-то ждет вас с нетерпением, мистер Коннистон. Я раз пять-шесть звонил вам по телефону.