Там, где начинается река
Шрифт:
Кейт вдруг вспомнил про страсть старого товарища к ветчине и усмехнулся про себя. Люди говорили, что Энди всегда пахнет ветчиной и салом и что запах этот преследовал его даже и тогда, когда он отправлялся по делам в город.
Кейт решил теперь оставить береговые тропы и выйти на дорогу. Несмотря на отчаянные усилия подавить то, что Коннистон называл «психологическим моментом», он чувствовал себя очень нехорошо. Какое-то нездоровое возбуждение давало себя знать во всем теле и в мозгу.
Наконец-то он подошел совсем близко к игорному столу! Через какую-нибудь пару часов ему придется бросить на стол первую карту. Если он выиграет, его ждет впереди жизнь. Если проиграет, он обречен
И тотчас же встал в нем другой вопрос: какое безумие овладело им и Коннистоном в тот час, когда они придумали эту смертельно опасную авантюру?
Не бросить ли попытку? Лес стоит за ним и за него и скроет его в любую минуту. Он может еще вернуться назад! Еще не поздно! Игра не зашла еще так далеко, чтобы он не мог опустить поднятую руку. И на короткое мгновение им овладел, казалось, совершенно непобедимый импульс, но в эту минуту он вышел на край опушки, увидел на самом берегу драгу и почти у воды Энди Дюггана собственной персоной… А в следующий момент Кейт уже сделал решительный шаг вперед и поднял руку, желая поздороваться с бывшим приятелем.
Он чувствовал, как сильно заколотилось его сердце, когда Энди взглянул в его сторону. Мыслимо ли, чтоб старый золотоискатель не признал его сразу? Он забыл про свою бороду, забыл про те перемены, которые совершили в нем последние годы. Он помнил теперь только одно, а именно, что Дюгган был когда-то его товарищем, что сотни, тысячи раз они сидели в спокойной тиши вечеров и рассказывали друг другу сказки об этой великой реке, которую одинаково крепко любили. Дюгган неизменно возвращался мыслью и словами к тому таинственному раю, который был скрыт в западных горах, там, где начиналась река. Там, среди высочайших, терявшихся в небе гор, брал свое начало — или кончался там? — Саскачеван и там же, по словам Дюггана, хранились несметные богатства, на поиски которых он однажды отправился уже много-много лет назад…
Четыре года нисколько не изменили Энди. Пожалуй, борода его еще больше порыжела, и волосы больше прежнего рассыпались во все стороны. Как только золотоискатель отошел от своей «Бетти М», Кейт немедленно почувствовал запах ветчины, и запах этот был ему теперь приятнее всего остального на свете. Он жадно стал вдыхать его и забыл про то время, когда он так опротивел ему, что он избегал Энди.
Когда Энди подошел еще ближе, Кейт с большим трудом сдержал естественное желание броситься вперед, протянуть руку и воскликнуть: «Ведь это я — Джонни Кейт! Неужели же вы меня не узнаете, Дюгган? Да вглядитесь получше!»
Вместо этого он подавил свое желание и спокойно промолвил:
— Какое прекрасное утро!
Дюгган как-то неопределенно мотнул головой. Очевидно, он был смущен, не зная, как принять человека, который неведомо откуда явился.
— У нас тут всегда прекрасные утра, независимо от того, солнце ли сияет, дождь ли идет! А кто станет отрицать это, того я назову лгуном, и ничего больше!
Он произнес эти слова совершенно спокойно, но видно было, что он готов до последней капли крови биться за честь своей дорогой реки. Кейтом овладело безумное желание броситься к нему на шею, но он только снял свою поклажу и произнес:
— Я целую неделю спал вот с этой самой штукой, моим единственным товарищем от Кумберленд-Хауз. А хорошо все-таки вернуться на родину!
Он снял шляпу и посмотрел Дюгтану прямо в глаза.
— Не знаете ли вы, случайно, Мак-Довель находится теперь в казармах?
— Да, он в казармах, — ответил Дюгган.
И это было все!
Энди ответил Кейту
— Инспектор здесь здорово засел! — прибавил Энди и, к непередаваемому смущению Кейта, исчез в кустах, не прибавив больше ни слова.
«Нет, — решил про себя Кейт, — это далеко не тот Энди, каким он был четыре года тому назад. Совсем другой человек!»
Кейт снова надел шляпу и пошел дальше. На противоположном краю лужайки он оглянулся и посмотрел назад. Энди стоял на прогалинке, засунув руки в карманы и пристально глядя ему вслед. Кейт помахал рукой, но тот не ответил ему. Он стоял как сфинкс. Его огромная красная борода горела на раннем утреннем солнце, и он напряженно следил за Кейтом до тех пор, пока тот не повернулся и не пошел своей дорогой.
Первый опыт удостоверения его новой личности принес Кейту определенное разочарование. Мало того, он даже испугал его! Совершенно верно, Энди Дюгган не признал в нем Джона Кейта, но в то же время он не признал в нем и Дервента Коннистона! А Дюгган был не такой человек, чтобы забыть кого-нибудь за промежуток в три-четыре года! Он был способен и несколько десятков лет и полжизни помнить человека, с которым когда-то жил бок о бок…
Создавалось новое и совершенно непредвиденное положение вещей… Ну, а что будет, если и Мак-Довель, подобно Дюггану, увидит в нем только неизвестного чужака, который бог весть откуда явился?
Последние предсмертные слова трепетно звучали в его ушах и колотились в его мозгу: «Не забудьте, дорогой мой, что все дальнейшее зависит от той минуты, как Мак-Довель впервые увидит вас!»
Эти слова вдруг приобрели в его глазах новое и смертельное значение. Впервые за все время он понял истинный смысл этих вещих слов. Вся опасность заключалась не только в том, что в нем могли бы признать Джона Кейта. Не менее опасно было и то, что в нем могли не признать Дервента Коннистона.
Если им вдруг овладела мысль немедленно повернуть назад, если голос страха и неминуемой смертельной опасности подсказал ему, что он должен искать спасение в другом направлении, то эти импульсы внезапно растворились в возбуждении нового рода, о котором до сих пор он не имел никакого представления. Ему вдруг почудилось, что третья рука приняла участие в игре, в которой Коннистон уже потерял свою жизнь и от которой теперь зависела его личная новая жизнь. И, почувствовав присутствие неведомой силы, Кейт возымел непреодолимое желание узнать: чем же все-таки кончится эта страшная игра? Его вдруг перестала давить и тревожить мысль о собственной судьбе. Чисто физиологический инстинкт, жажда борьбы и стремление узнать, кто и что возьмет верх, зажгли его кровь и заставили сильнее обычного биться сердце.
Он уже горел желанием как можно скорее очутиться с глазу на глаз с Мак-Довелем. Настоящая борьба только с этого момента и должна была начаться! Впервые он подумал о том, что Коннистон глубоко ошибался, предполагая, что всю его дальнейшую судьбу решит первая встреча с инспектором. Ничего подобного! В этот момент действительно могло случиться что-то очень критическое для него: Мак-Довель был настолько опытным сыщиком, что мог немедленно открыть правду! Но все зависело от дальнейшего. Вся игра была в будущем и требовала неимоверных усилий и напряжения! В первый день он может потерпеть поражение, но из этого, однако, никак не следует, что проиграна вся кампания!