Там, где начинается вселенная
Шрифт:
Но когда речь зашла о цели визита, о том, что Джулиус собирается сделать ещё пару изменений, Аркентон Кин, психолог, с которым он разговаривал, с усмешкой сказал:
– Желаемый результат вам обеспечат в любой технократской клинике, с помощью кибертехнологии. И времени это займёт меньше, чем наша работа.
– Считайте меня старомодным, но я предпочитаю преобразовывать собственное тело, а не заменять его части на искусственные.
– ФИОрги, которые вам нужны на этот раз, требуют не только ментальной работы, но и технического вмешательства, – заметил Аркентон.
– Не говорите,
На губах Аркентона снова появилась улыбка. Ни подтверждать слова Джулиуса, ни возражать он не стал. Но Джулиус знал, что психологи никогда полностью не отвергали технического прогресса, только не ставили его на первое место. К тому же Грег рассказал ему, что в своё время не все техники последовали за Джесером. Некоторые предпочти присоединиться к психологам, считая, что это не так противоречит их убеждениям, как превращение в технократов. Так среди психологов оказались учёные-физики, химики, программисты, инженеры. Их знания, так же как методики работы с ментальной энергией, передавались из поколения в поколение и пополнялись. Поначалу сохранять и приумножать их было сложно из-за неподходящих условий: обитая в полуразрушенных трущобах, прежде всего думаешь о выживании, а не о научной работе. Но то трудное время уже ушло в прошлое.
Возвращаясь за границу, Джулиус размышлял о том, как переменилась жизнь в Евразийском Союзе. Изменения были в основном внешние: вновь построенные здания, больше транспорта на улицах. Кибертехно стала совершеннее. Появилась ещё одна разновидность «мутантов» – наподобие нуэ, но со способностью к наследованию новых признаков.
Пожалуй, за целый век Союз мог бы шагнуть куда дальше в развитии. В отличие от многих других стран, где часто случаются вооружённые конфликты, здесь сохраняется мирная и более-менее благополучная жизнь. Почему же этих «шагов вперёд» не заметно?
Невольно Джулиусу вспоминались разговоры с Грегом. Сноутон часто повторял, что последствия разделения на статусы и гонений на психологов не лучшим образом скажутся на всех жизненных сферах. «Разглагольствования Джесера о прогрессе – пустой звук. Теперь прогресс будет не идти, а ползти, как черепаха».
3. Ещё жив
Сальваторе отвернулся от окна и пристально посмотрел на Гая Юлия.
– Может, ты никакой не нуэ, а просто псих и параноик?
– Одно другому не мешает, – усмехнулся тот. – Не веришь, что я нуэ? Могу показать свою «вафлю». – Гай Юлий полез в карман. – С виду как у любого нейтрала. Если не приглядываться. Но смотри: вот здесь полоска смазана. Думаешь, случайный дефект? Нет. Правоохраны знают: такие «вафли» только у нас. И любой терминал «увидит», что отметился нуэ. Когда официальные статусы появились, нам сразу такие статкарты сделали.
– А хочешь, я покажу тебе свою? – Сальваторе сунул под нос Гаю Юлию карту, номер которой был М–1864339110/4251700. Для верности Гай Юлий ещё раз глянул в начало строки: М–1864…
– Ты маби?
– Да, я маби. Вопросов больше нет? – в лицо Гая Юлия упёрся ледяной взгляд.
– Подожди… Это всё равно…
Но Сальваторе не стал дальше слушать. Метнулся, словно ураган, в купе, едва не задев плечом собеседника.
Подумать только: маби… Гаю Юлию такая возможность в голову прийти не могла. Ещё семьдесят лет назад, в прошлый свой приезд, он слышал, что к этой новой категории генетически трансформированных людей относятся не очень-то хорошо. Их даже выделили в отдельный статус. Спустя пару десятилетий, правда, приняли закон «О недискриминации». Но если надо, в любом законе можно найти лазейки, позволяющие его обойти. Почему этого парня допустили к участию в конкурсе? Маби, который хочет устроиться в технократскую компанию – это даже звучит странно.
Зато теперь многое проясняется. Несклонность к общению, слегка надменная манера держаться – говорят, это бывает свойственно маби. Своего рода защитная реакция. Вспомнились и две порции тушёного картофеля с овощами, которые парень смёл за обедом.
Гай Юлий стоял в коридоре, пока пустынный ландшафт за окнами не сменился урбанистическим пейзажем. Сеть проводов стала гуще, появились первые здания и решётчатая ограда вдоль путей. Европейский экспресс пересёк черту очередного мультиполиса.
Межвагонная дверь открылась, и из-за неё появился «бейсболка». По-прежнему в очках.
– Вы сходите здесь? – спросил он Гая Юлия.
– Нет. Мне до Катакараны.
– И мне. Значит, нам всем троим туда.
«Бейсболка» скрылся за купейной дверью.
Хм-м… Он вовсе не такой соня, каким кажется.
На вокзале остановились уже в полной темноте. Стали заходить люди, и Гай Юлий вернулся в купе, чтобы не мешать.
Его попутчики готовились ко сну. Сальваторе откинул спинку кресла насколько можно и чуть не с головой закутался в клетчатый плед. «Бейсболка», усевшись поудобнее, наконец-то расстался со своей кепкой. Оказалось, голова у него обрита наголо. Но он был из тех редких людей, кого это совсем не портит. Никаких недостатков, которые стоило бы скрывать волосами.
Четвёртое место в их купе осталось незанятым – и оставалось таким до самой Катакараны.
Гай Юлий решил было последовать примеру соседей. Но спать не хотелось. Придётся всю ночь таращиться в потолок.
– Эй, Джулиус! Чего сидишь там один? Иди сюда!
Он не ответил. За спиной послышалось шуршание шагов.
– Какой-то ты сегодня странный.
– Да так, Лион. Просто подумать надо.
– Ясно.
Лион отошёл обратно к костру. Знал: бывают моменты, когда человека лучше не донимать.
– …отлично сегодня поразмялись!
– Поставили этих крыс на место…
Костры горели вдоль лесополосы. И похожие разговоры велись не только возле легионерских. Возле всех.
Сегодня можно жечь костры, ничего не опасаясь.
Порыв холодного ночного ветра пробрал Джулиуса до костей. Он специально не ослаблял восприимчивость к холоду – впервые за долгое время.
Пришёл на ум канувший в прошлое Химено с его киберрукой. Тогда в этом протезе Джулиус без труда узнал продукцию «Основы». На вооружении у Макерелло состояли «вулканы» последней модели и кислотные «гейзеры» – производства той же «Основы».