Там, где нас нет (сборник)
Шрифт:
Пожалуй, в последние лет пять из своих сорока двух Волков никогда так сильно не удивлялся.
Он так удивился, что спросил, чувствуя себя Виталиком Камаровским:
– Вы уходите... куда? В отпуск?
Осипов посмотрел на шефа оценивающе – может, у него похмелье? Плохо соображает? Не проспался еще?
– Я хочу с работы уволиться, – выговорил он раздельно и немного с вызовом. – Вот заявление принес. Подпишите, пожалуйста, Павел Николаевич!
Волков сел за свой громадный стол, заваленный разного рода бумагами, принял у Игоря листок и прочитал его.
– А что за спешка, я не понял? Или вы давно собирались?
– Нет, я не собирался.
– Тогда почему?..
– Павел Николаевич, – сказал Осипов и посмотрел в потолок, – у меня личные обстоятельства. Можно я не буду о них говорить?
– Ваши личные обстоятельства – тайна?
– До некоторой степени.
«Ого», – подумал Волков.
– Ну, хорошо. – Он пожал плечами и отложил листок с заявлением. – Давайте так договоримся. До Нового года я увольнять вас не стану, а вы подумаете и, может быть, примете другое решение.
– Нет.
– Что – нет?
– Я не приму другого решения, и, если можно и если это не противоречит КЗОТу, конечно, – тут Игорь Осипов улыбнулся приятной улыбкой, – увольте меня сегодня. Лучше прямо сейчас.
– Я ничего не понимаю, – признался Волков, помолчав.
– Я просто хочу уйти с работы.
– Где вы сейчас найдете другое место?!
– Павел Николаевич, это не имеет никакого отношения к делу!
Волков покосился на листок, исписанный твердым мелким почерком.
– Послушайте, Игорь, найти работу будет очень сложно, вы это прекрасно понимаете. Мы сократили персонал почти вдвое! Хотя мы работаем в основном с госпредприятиями, у которых все же какое-то финансирование осталось. И вы хотите уволиться?! Прямо под Новый год?!
– Да.
– Это глупо.
– Ну и что?
Действительно, подумал Волков. Ну и что?..
– Присядьте.
Осипов покачал головой.
– Если вы хотите меня отговорить, ничего не выйдет.
– Точно не выйдет?
– Точно.
Волков опять посмотрел на листок, а потом Осипову в лицо. Лицо было мрачным и решительным. Решительным и непреклонным. Непреклонным и твердым.
Что происходит? Как все это понимать?
– Игорь, вы хороший специалист, и я не собирался вас увольнять, хотя из вашего отдела мы тоже людей сокращали, да вы знаете!
– Знаю, – сказал Осипов мрачно.
– И что мне прикажете делать? Брать на ваше место кого-то из уволенных?!
Осипов пожал плечами.
– Ну, что вы плечами пожимаете? Вам же не восемнадцать лет, вы взрослый человек!
– Павел Николаевич, увольте меня, пожалуйста.
– Уволю! – вдруг озверев, закричал Волков. – Уволю, не беспокойтесь! И обратно потом не возьму!
– Я не буду проситься, вы не волнуйтесь.
– Я не волнуюсь, – сказал Волков с досадой. – Но вы же должны понимать, что это ну просто ни в какие ворота не лезет!..
Осипов выдвинул стул и сел. Боевой напор его немного угас, и вместо твердокаменного показалось нормальное, человеческое, расстроенное лицо.
– Если я вас подвел, – выдавил он из себя с трудом, – то я извиняюсь!..
– Нет такого слова, – буркнул Волков, – в природе не существует.
– Какого? – не понял Игорь.
– Извиняюсь. Такого слова нет, по крайней мере в русском языке. Можно сказать – извините или прошу прощения.
– А... ну, тогда прошу прощения.
– Почему вы вчера торчали в конторе так долго? Заявление писали?
Осипов вдруг удивился.
– А что такое?
– Ничего такого. Сиротин вчера погиб, только и всего.
– Ну, он же не из-за того погиб, что я в конторе торчал!
– Он погиб, потому что высунулся в окно, чтобы посмотреть, что происходит с его машиной, – в десятый раз за утро сказал Волков. – Вы не слышали, что у него сигнализация сработала?
Осипов помолчал, припоминая.
– Нет, вроде не слышал. Да в бильярдной вообще ничего не слышно! На лестнице еще туда-сюда, но когда мы курить ходили, вроде все было тихо.
– А вы часто ходили?
– Да не помню я, Павел Николаевич! Я один раз выходил. Виталька, по-моему, дважды, а может, и больше! Во всяком случае, я никакой сигнализации не слышал.
– И на улицу вы вечером не выходили?
– Зачем... на улицу?
– Ну, я не знаю, – сказал новоиспеченный детектив Волков, – хлеба купить. Или кофе.
– Нет, – твердо сказал Осипов. – Я на улицу не выходил.
– И к Николаю Ивановичу в кабинет тоже не заходили?
– Нет.
– И чья машина стояла на месте его обычной парковки не видели?
– Нет.
Волков закурил, обошел стол и сел рядом с Осиповым. Тот сбоку посматривал на него, как будто с опаской.
– Почему вы хотите уйти?
Осипов достал сигареты и закурил, не спрашивая разрешения.
– Правда по личным обстоятельствам, – сказал он, и Волкову показалось, что искренне, – я извиняюсь... то есть прошу прощения, Павел Николаевич, что вас подвел. Если подвел. Вы меня тут... не поминайте лихом.
– В каком смысле?! Вы тоже собираетесь выброситься в окно?!
– А Сиротин разве выбросился?!
Волков на это ничего не ответил.
Они докурили в полном молчании – говорить было не о чем, – а потом Волков поднялся.