Там, где нас нет. Время Оно. Кого за смертью посылать
Шрифт:
– Так, значит, это всего лишь оружие? – спросил Яр–Тур.
– Не совсем, – сказал Колобок. – Это не простая Смерть, а Ядерная. В каждом самом мелком теле есть ядро, в ядре – сила, и если эту силу враз выпустить…
– О таком оружии повествуют древние книги, – сказал Лю Седьмой. – Оно способно убивать и после удара, на расстоянии.
– Кого теперь убивать… – махнул рукой богатырь, но садиться на сундучок все–таки не стал.
– Какой великой отваги эти рыцари – сэр Алан и сэр Эдгар! – воскликнул король. – Отправиться на Луну, не заручившись магической поддержкой, надеясь лишь на удачу и на крепость металла! Ведь для них
– Еще как применяли, – сказал Колобок. – Помню, качусь это я по степи, ковыли шумят. Потом взлетаю вверх, еле успел свои изюминки закрыть. Уши заложило, правый бок обуглился. А в земле такая дыра, что целый город войдет…
– Что нам с того, – сказал богатырь. – Нет такого врага на свете, против которого… А смешно эти молодчики на Луне разговаривали, словно лягушки:
«фак–фак–фак!»
– Постой–ка, парнище, – сказал Беломор. До тех пор он пребывал в скорбном и повинном молчании, хотя никто его ничем не попрекал. – А ведь есть такой враг.
Жихарь мигом припомнил, как в Адских Вертепах влетел в бездонное чрево Мироеда Красный Петух Будимир, как в темнице Вавилона туда же отправился переменчивый меч Симулякр…
– Точно! – сказал он. – Такого ему не переварить… Только ведь и Смертушка не уцелеет, испепелится!
– Она–то уцелеет, не бойся. Я ее знаю. Она вечная, как и сам Мироед. Ох и задаст она мне, ох и взбутетенит!
– Сам виноват, – сказал Жихарь. – Нечего было тайны разводить. Не люблю, когда меня используют втемную. Только как нам сундучок переправить ему в пасть? Он ведь тоже кое–чего соображает. Тебя ведь перехитрил…
– Ему шея аркан захватить, – предложил Сочиняй–багатур. – Он рота открывать, ты туда бросать…
– Может быть, удивить злонравного сэра Мироеда каким–нибудь чудом, чтобы он разинул пасть?
– Для этого сперва надо найти Мироеда, – сказал Жихарь. – Индрик–зверь во второй раз не повезет нас в Адские Вертепы. Даже если и согласится – где того Индрика найдешь?
– Думаю, что он сам нас найдет в свое время, – сказал Лю Седьмой. – Он не упустит случая поглумиться и позлорадствовать над своими врагами… Так что надо ждать…
– Три дня, – напомнил Колобок. – А потом – вспышка справа! Вспышка слева! И мы носимся над землей в виде облаков пепла!
– Почем ты знаешь, хвастливая горбушка?
– Так буковки–то красные! Верней, цифирки! Которые пляшут и меняются!
– И о чем они говорят, сэр Гомункул?
– Это такое устройство – вроде нашей Калечины–Малечины, они определяют время. Но Калечина–Малечина отсчитывает только часы, да и то приблизительно, а тут всякое мгновение на учете. Вот по цифрам и выходит – три дня с небольшим… Иначе надо этот сундучок уносить как можно дальше, в нежилые каменные места, и бежать от него сломя голову…
– Никуда я бежать не буду, – сказал Жихарь. – Лучше наоборот, собрать всех людей на свете вокруг смертоносного сундучка, да всем и пойти на распыл, чтобы не мучиться.
– И времени на то нет, и люди своей волей не соберутся, – сказал Беломор. – Многие, пожалуй, еще и не поняли, что произошло…
– Увы, это так, – сказал Лю Седьмой, отпил из своего жбана персиковой настойки и пустил посудину
– Слушай, тогда, получается, Мироед против всех законов попер? – сказал Жихарь. – Что он один в пустоте делать–то думает? Песни петь и пляски плясать?
– Чем выше возможности, тем мельче душа, – ответил Бедный Монах. – При возможностях неограниченных душа вовсе сходит на нет. Видимо, некогда этот Мяо Ен был великим воином и выдающимся ученым. Достигая совершенства, он забыл о равновесии, решил быть Светом без Тьмы или Тьмой без Света. Вздумал поглотить всю Вселенную с тем, чтобы потом породить новую. Высокий замысел, низкая натура! Сейчас он просто разбойник и пакостник, подобный испорченному мальчишке, бросившему жарким полднем горшок с дрожжами в отхожее место. Впрочем, скоро даже таких низменных стремлений в нем не останется. Вселенная, конечно, возродится, но уже без нас, и жить она будет по каким–то другим, невообразимым законам…
– Спасибо, утешил! – сказал Жихарь. – Значит, если я тебя правильно понял.
Мироед становится все глупее и глупее?
– Не совсем так, – сказал Лю. – Просто он себя считает все умнее и умнее.
– Так на так и выходит! – обрадовался богатырь. – Только бы нам до него добраться…
Затрещали ветки. Никто даже не шелохнулся – такие после хождения на Луну все сделались бесстрашные.
К землянке выбрел Леший – весь какой–то согбенный, замученный, в рваном зипуне и бывших когда–то красными штанах.
– Вы… это… того! – прогудел он, тыча пальцем в сторону сундучка.
– Здороваться надо! – обернулся Жихарь. Леший ему, конечно, был не подчиненный, но должен же мохноногий к местной власти почтение иметь!
– Здорово, кого не видел! – поправился лесной хозяин. – Только вы это…
того… уберите! Оно плохое! Нельзя! Далеко унесите, значит! А то не выйдете из лесу!
– Нас с Яр–Туром один твой собрат тоже водил, – напомнил Жихарь. – Да мы все же вышли…
О том, как пришлось унижаться перед тем Лешим, богатырь умолчал.
Но при этом воспоминании в голове у него что–то произошло, и все, что в богатырской жизни приключилось, все обрывки и осколки воспоминаний сложились в одно целое…
Даже и те воспоминания вернулись, которые забрал в свое время Мироед…
Дымное ущелье…
Полуденная Роса…
Колючая проволока…
– Лесной, а лесной, – сказал он. – А ты, когда человека по лесу кружишь, в любое место можешь его завести или как получится?
Леший выпучил бельма и задумался, и думал до тех пор, пока Бедный Монах не догадался угостить его из жбанчика.