Там, где нас нет
Шрифт:
– Платон!
– …нам бы понять, где бумаги, и дело с концом. Мы вас не выдадим.
– Понимаете, у нас не принято обсуждать клиентов, за это могут наказать.
– Что нам ее обсуждать! Не будем мы ее обсуждать. Вы расскажите, что было, и точка.
– Она очень спешила, – выговорила Яночка неохотно, опять посмотрела на Лёку и перевела взгляд на пальцы Платона. – А это всегда трудно. Когда клиент спешит, а процедура все-таки занимает какое-то время! Она не хотела ждать, а ноготь же должен приклеиться как следует,
– Как?! – поразился Платон. – Ногти приклеивают?!
Тут Яночка засмеялась, и Лёка следом за ней.
– Не только ногти! Еще ресницы, волосы, да что только не приклеивают!
– Позвольте, а как жить с приклеенными ногтями?
Яночка развела руками.
– Многим нравится. Да это нестрашно, это просто такие силиконовые пластинки, они очень прочные, и лак на них хорошо держится.
– А… как отличить приклеенные от настоящих?
– А вам зачем?
– Ну как же?! Женщина с приклеенными ногтями – это…
– Платон!!
– Но чтобы ноготь приклеился, нужно время, – заспешила Яночка, – и, самое главное, поверхность надо подготовить, ногтевую пластину сточить…
– Так, – перебил ужасный человек, – пожалуйста, без подробностей. Или я упаду в обморок.
– Поду-умаешь, какой нежный! – возмутилась Лёка.
– А она все время меня торопила и сердилась, а когда клиент так себя ведет, как назло, ничего не получается. Ну, она немного…
– Переколотила немного посуды? Разбила немного зеркал?
– Она немного вышла из себя. Ну, и все.
«Ничего себе, неприспособленная, – подумала Лёка. – Артем уверяет, что она мухи не обидит, или как там говорится?..»
Все вранье?..
Яночка в последний раз взмахнула пилкой и промокнула салфеткой пальцы Платона.
– Ну, вот и все. А вы боялись!
Далеко отставив руку, Платон полюбовался на свои ногти. Лёка видела, что он хочет что-то такое сказать, в духе «поручика Ржевского», и опередила его:
– Яночка, а вы не помните, она одна приходила или с ней кто-то был.
– Был, – небрежно сказала девушка. – Конечно, был. И тоже… шумел. Он даже жалобную книгу потребовал и написал на меня жалобу. Вы знаете, – тут она прижала к груди худенькие руки, как будто хотела принести клятву, – я столько лет работаю в этом салоне, и никогда в жизни на меня никто не писал никаких жалоб! Верите?
– Ну, конечно!
– И вдруг написали! Да еще такую… огромную, на несколько страниц. Я, конечно, стараюсь не переживать, но клиентов так мало, у нас персонал сократили почти вдвое, а тут жалоба! А я старалась. Но я правда не могу заставить силикон сохнуть быстрее!
– Яночка, – заявил Платон, поднимаясь. Лёка потянулась за ним. – Скажу вам, как физик физику – никто не может заставить силикон сохнуть быстрее, ибо это химический процесс. Он как идет, так и идет, и по-другому идти не может. И пес с ней, с жалобой!
– Правда?
– Пошли, – сказал Платон Легран решительно. – Где тут у вас жалобная книга?
Пока метались в поисках книги – девушка за конторкой при упоминании этой самой книги заметно взволновалась, – пока, поняв в чем дело, улыбались умиротворенно, пока предлагали кофе и выискивали место поудобнее, Лёка спросила у Платона:
– Ты думаешь, там может быть телефон?..
– Заодно и посмотрим.
Принесли книгу – серые страницы в скверном переплете, сурово пронумерованные и как будто оприходованные. Жалоб, равно как и благодарностей, там было маловато. Исписано всего страниц шесть.
– Как это делается, я не знаю? – спросил Платон.
– Вот здесь ставите дату, пишите свою фамилию, имя и отчество. Вот здесь адрес и телефон.
– А у меня адрес в Москве.
– Это неважно. Надо указать обязательно, потому что без фамилии и координат никак нельзя, тогда получается анонимка. И просто пишите то, что хотите.
Платон перелистал тонкие странички.
– Да уж. Мне столько не осилить.
Жалоба и впрямь была длинной.
Яночка улыбалась смущенно, девушка-администратор все хлопотала, а Лёка невыносимо гордилась Платоном, позабыв о том, что прошлого не воротишь, дважды в одну реку не войдешь, и вообще – не стой под стрелой.
Он все сообразил и все придумал, он еще и Яночке хочет помочь, и в этом он весь – великодушный, умный, ироничный, странный.
Как это она, Лёка, его… упустила? На кого променяла?
Сестрица Ника утверждала, что Лёка играет в людей, как в куклы. Что ей проще и понятней, когда все главные роли исполняет она сама, на разные лады меняя голос и давая реплики то за одного, то за другого персонажа.
Ника утверждала, что это хорошее качество для сочинения детективов, а для жизни – не годится.
Ника утверждала, что «давать реплики» за Платона у нее не получилось, и Лёка выбрала более легкий и понятный путь. Она придумала себе Артема, и их большую любовь, и их понимание, и интерес друг к другу. А интереса-то никакого нет.
Какой может быть интерес, когда он все время занят то бывшей женой, то бывшей – настоящей! – дочерью, то вдумчивым выбором пиджака для корпоративной вечеринки.
Ника утверждала, что как только закончатся или наскучат вечеринки и пиджак станет не актуален, Лёке будет значительно сложнее придумывать «сюжеты». Просто потому, что их тоже нет, как и интереса!..
– Не сопи мне в ухо, – попросил Платон Легран. – Мне надо сосредоточиться.
Из внутреннего кармана пиджака он достал ручку, отвергнув предложенную Яночкой, и стал быстро и коряво писать. Почерк у него был такой, что Лёка поначалу думала, что он малограмотный.