Там, где нас нет
Шрифт:
Сверху и снизу припекало, с боков холодило — так недолго и прострел схватить.
— Мы можем запеть боевую песню, — предложил Яр-Тур. — И по ней нас всякий признает.
Принц мечтать мечтал, а за веревки-то держался обеими руками и лицом позеленел. Хотелось поблевать, да нечем было.
— Жаворонок нашелся, — проворчал Жихарь, но все-таки собрался с силами и завел подходящую песню:
Шел со службы смелый воин, Громко плакал и рыдал: «ПочемуПесня была шутейной, оттого и кончилась плохо: герою ее помнилось, что он и вправду летит, а на деле оказалось, что летел он с печки на пол караульного помещения, где и познал позор и насмешки товарищей.
— Нечего сказать, боевая песня, — сморщился Яр-Тур.
— Придумай лучше, — пожал плечами Жихарь.
Принц помолчал, бесстрашно уставился вниз. Дым в разломе начал редеть, и в разрывах его виднелись довольно странные и нехорошие вещи, и даже люди какие-то вроде бегали на трех и более ногах.
Это зрелище почему-то вдохновило Принца. Голос у него был получше Жихарева, хоть и не такой громкий. Пел побратим по-своему, и Жихарь понимал слова с пятого на десятое. Но тоже это была песня не боевая, а про доброго молодца, который ждет в каменном застенке лютой казни за то, что зарезал свою же возлюбленную, и что все в мире так делают, да не все попадаются.
Песня достала богатыря до самого сердца, исторгла непрошеные слезы. Он утирал глаза рукавом, а потом устыдился, встал во весь рост и, подойдя к краю помоста, помочился, норовя угодить в какую-то ему одному понятную цель.
— На ветер не поправился, — осудил он сам себя и застегнулся.
Этакого геройства Принц потерпеть не захотел, но и повторять подвиг побратима счел неприличным. Будущий король вылез еще дальше и стал карабкаться по веревочной сетке вверх, даром что шелк был обжигающе горячий. Жихарь в лихом и бессознательном прыжке успел ухватить его, падающего, за штаны. Они оказались на диво крепкими, торговец не обманул.
Сгоряча богатырь заехал Принцу по скуле, и Яр-Тур даже не заметил этого!
— Я пытался поймать птицу за крыло, — объяснил он, когда вспомнил наконец человеческие слова.
— Ты лучше тут, в середке, ютись, — посоветовал Жихарь. — Мы еще летать не обвыкли, нам с птицами спорить рановато. Ничего, дай срок — начнем орлов имать, хватать, свяжем на снизку, и пусть нас по воздуху тянут, как бурлаки, в нужную сторону. А то ведь несемся без руля, без ветрил, может, нас назад тянет, а я там ничего не забыл.
Он достал золотую ложку и сверился. Ничего, терпимо, ветер нес их пока в надлежащем направлении, разве чуть сносило на закат.
— А знаешь, какая птица самая редкая?
— Видимо, феникс, — ответил Принц.
— А вот и нет. Самая редкая птица — гоголь. Она вроде утки. А знаешь почему?
— Почему? — устало спросил Яр-Тур.
— А потому что реку Днепр перелететь не может. Дунай — запросто, Итиль — нечего делать, а Днепр — ну никак. Долетит до середины — и бултых в воду.
Оттого и редкая.
— А вот мы перелетели разлом!
Так оно и было. Противоположный край чудовищной трещины проплыл под ними, но дальше было нисколечко не лучше. Судя по чертежу, должна была уже начаться Бонжурия — страна обжитая, богатая дорогами, возделанными полями и виноградниками.
Но внизу тянулась бесконечная каменистая пустыня, вернее — пологий склон, образованный гранитными складками, словно тесто, убежавшее из квашни и застывшее, заветрившее-ся на воле.
Тут и там в камне торчали черные стволы деревьев.
— Будимир! — крикнул Жихарь. — Поддай жару, полетим за облака, а то смотреть тоска берет!
— Петух устал, сэр Джихар, — сказал Принц.
— Устал? — возмутился богатырь. — Не ты ли ему два ведра дождевых червей скормил?
— И все-таки!
— Как-то внизу нехорошо… — затосковал Жихарь.
— Боюсь, что лучше не будет, сэр брат… Глядите, глядите!
Жихарь повернулся в указанную сторону. Там стремительно росла, приближаясь к ним, какая-то темная туша.
— Демон! — первым догадался Жихарь. — Эх, не надо было его тогда стрелой задевать!
Демон Костяные Уши был уже близко и двигался скоро, хотя черные его крылья ходили вверх и вниз неторопливо. Руки Демона хищно извивались.
Молочно-белое лицо небесного изверга ничего доброго не выражало, даже привычного презрения на нем не было; только неслышные проклятия вырывались из перекошенной пасти да сверкали здоровенные клыки.
— Бабу свою на Кавказе приголубил, а она, как по твоей песне, и померла, — сказал Жихарь. — Вот он теперь ищет, на ком зло сорвать. Эй, ты, пошел вон!
Мы летим себе и летим, и ты лети!
— Когти у него, однако! — воскликнул Принц.
— Ты нож метко метаешь? Хотя что это за нож, баловство одно…
Демон был уже совсем близко. Он не стал рвать веревки и добираться до побратимов, от которых в близком бою недолго было и схлопотать, он сразу метнулся к верхушке юрты и вспорол удивительную ткань страшными когтями.
Раскаленный воздух плеснул ему в лицо, черные глаза Демона враз побелели и вылезли на лоб, он вырвал когти, он полетел спиной вниз, крылья вывернулись из суставов, и грозный враг, кружась и завывая, пошел на свидание с землей-матушкой.
— Наша взяла! — рано порадовался Жихарь, поскольку летающей юрте тоже пришел конец, как ни старался Будимир. Все сооружение, дымя, тоже устремилось к земле, хотя и не так быстро, как Демон.
— Прощайте, сэр Джихар, — сказал Яр-Тур. — Вы были верным и надежным товарищем и, уповаю, получите достойную награду по смерти.