Там, где нас ждут
Шрифт:
— На войне все средства хороши, милый Архонт. Тебе просто нужно напомнить, как хорошо нам было вместе. Наше расставание было огромной ошибкой, но все можно исправить, уж я-то знаю. Незначительная помеха в виде жены меня не смущает, поверь. Но я изголодалась по тебе, мой хороший, давай не будем терять время, — одним ловким движением потянула молнию, соблазнительное красное платье упало лужицей к ее ногам и Демоница осталась стоять передо мной в одном белье, не скрывающем ничего от моих незаинтересованных глаз.
— Ты не оставляешь мне выбора, Азазель, — вкрадчиво произнес я.
— Да, мой котяра, иди ко мне, приласкай свою девочку, —
— Запрет на десять лет, — жестко припечатал я.
— Что? — недоуменно спросила, наклоняясь над столом, демонстрируя почти вывалившуюся из белья пышную грудь.
— Говорю, запрет тебе на появление на Ра-Кратосе на долгих десять лет.
— Ты в своем уме? — вернулась она в нормальное положение, а затем и вовсе смиренно села в кресло.
— Вполне. И давай-ка, милашка, одень на себя свои тряпочки, любоваться на тебя желания нет.
— Кай, послушай, я понимаю, ты до сих пор обижен за тот случай с Ивоком, но эта была ошибка, всего один раз и мне даже не понравилось, клянусь тебе, — тараторила Азазель на одном дыхании.
— Мне плевать на Ивока, на тебя и на ваш стремный секс. Я ясно выражаюсь? — дождался ее кивка и продолжил, — Но мою женщину никому обижать не позволю. Я люблю ее и сделаю все возможное, чтобы она всегда была довольная и счастливая. Думаю, десять лет — справедливое наказание тебе за то, что ты ее расстроила и уронила меня в ее глазах.
— Но, Кай…
— Все, иди. Портал готов, — и вызвал Ассатана в кабинет, — уведи ее, — обратился я к вошедшему другу.
— Кай! Прости меня! Я люблю тебя, люблю! Я все эти годы ждала, что ты одумаешься и простишь меня, Кай!!! Не делай этого, любовь моя!!!
— Ас, мать твою, — поторопил я Демона.
— Сестрица, угомонись и оденься уже наконец!
— Иди в жопу! — огрызнулась Азазазель и принялась опять за меня, — Немедленно отмени свой приказ, жалкий трус! Я знаю, ты хочешь меня! Хочешь! Зачем тебе эта мышь потыканная? Что ты добиваешься от меня? Что я должна сделать? Я должна тебя умолять, скажи? Этого ты ждешь от меня? Я долбанных шесть лет ждала нашей встречи и так ты мне рад? Козел!!! Кай, не смей отворачиваться от меня!!! Кай!!! Дай мне один шанс, одну долбанную ночь!!! Я докажу тебе, что…
Пришлось насильно захлопнуть ей рот, не приведи Космос, еще услышит кто-нибудь все эти вопли. Ассатан утаскивал полуголую Азазель из моего кабинета, а она все мычала и мычала мне что-то, яростно сверкая глазами. Все, больше не интересно. Сейчас задача номер один поговорить с Шаей и все ей объяснить на счет разговорчивой мстительной Демоницы. Она поймет. Должна понять, что кроме нее в моей жизни никого нет и быть не может.
А дальше закрутилось!
Амбарат всегда был тем еще позером и эгоцентриком, но вот умудриться даже скончаться эффектно и с музыкой, это надо иметь особый талант. Знаю, о мертвых, либо хорошо, либо никак, но это исключительный случай. Но я его не виню, смог бы, даже поблагодарил бы, ибо своей прилюдной кончиной старый Ра вложил в мои руки мощный инструмент влияния на полиморфа. После констатации смерти Вельзета, я тут же во всеуслышанье объявил нового члена Правления.
Смотреть на перекошенную от ярости морду Килиана было для меня одним сплошным удовольствием. Я реально тогда думал, что он перекинется и бросится грызть мне глотку, но обошлось.
На оценке сил мелкий засранец откровенно пытался провалиться, показывая лишь сотую часть своей силы, но меня провести ему не удалось. Пришлось поставить зарвавшегося полиморфа на место принудительно и итог даже меня поразил. Вот это силища! Восторг! И самое главное — маски, как давно я их не видел, у старика Вельзета носить их сил давно уже не было.
Безмолвный лик — правосудие и терпение для страждущих.
Лик Решимости — маска приговора и суда.
Лик Внимания — сканирование всего Космоса.
У меня даже руки зачесались. Теперь задача номер один — обучить Килиана своему ремеслу, направить силу в нужное русло, дать понять, что он не просто часть системы, но один из главных ее элементов. Непредвзятый, справедливый, не знающий жалости.
Месяц изматывающих тренировок не прошел зря, снова и снова, изо дня в день, я направлял мелкого и вредного мальчишку на путь истинный. Направил, а когда увидел, что звереныш наконец-то кайфанул от своего труда, облегченно вздохнул. Если бы предвидел фронт работ, который мне выдаст Килиан, то, наверное бы, чуток притормозил, но что уж теперь причитать — за что боролся, на то и напоролся.
Этого не понять никому, но жажда справедливости захватила парня и не отпускала, днями и ночами он, примерив Лик Внимания, сканировал планеты, находя все новые и новые поля для своей деятельности. Дать ему карт-бланш я не мог, но и подавлять его аппетиты не имел права, я и так его только-только раскачал, сбавь я скорость и все — наступило бы разочарование. Вот и пришлось нам прыгать по Галактике как мальчикам-зайчикам, пока перфекционизм Аль-Надира не был хоть сколько-нибудь удовлетворен.
В тот месяц я задолбался и устал, как никогда. Это у полиморфа был гон эйфории, а меня дома еще жена любимая ждала и откровенно не понимала моего отсутствия. Но что я мог? Оставь этого мальца хоть на денек одного, и он выкосил бы, осудил и приговорил к разрушению, к чертовой матери, половину населенных планет. Я не мог рисковать жизнями миллиардов живых существ из-за одной обиженной и, не доверяющей мне, женщины. Я даже дал разрешение Хелле передавать моей ревнивице свои координаты по всплескам като-активности, что случаются при выбросах любой силы. Успокоилась, вроде, немного и даже перестала есть мои мозги, но не на долго.
Спустя два с половиной месяца моя зазноба все же не стерпела мое вечное отсутствие. Ну а какой женщине понравится, что ее супруг, периодически, дома не ночует? Вопрос риторический. Эх, девочка моя, прости! Но жизнь не всегда розовое вино. Хорошо хоть существует Иглос, иначе я не знаю, как выдержал бы, заданный Килианом, горячечный темп.
Ну, вернемся к моей ревнивой жене. Все-таки не вытерпела, приложила меня, да так сильно, что аж кровь из всех щелей хлынула. Думал, превращусь в умертвие только от одного ее свирепого и осуждающего вида. Но, на самом деле, на сердце было хорошо и тепло от осознания того, что моя любимая зараза наконец-то воспылала ко мне чувствами, что по-настоящему начала меня ревновать, что бесится от моего отсутствия в нашей постели.