Там, где нас ждут

Данлеви Мальва

— Я же не первый год в этом доме работаю, деточка. Видела, как хозяин на эту Азазель смотрел, глаза влюбленные ни с чем не перепутаешь.

Галактическая срань, меня сейчас вырвет! А Дипса все продолжала меня просвещать.

— Он же жениться на ней хотел, но потом, эта парочка дико разругалась, Азазель бросила Архонта и укатила к брату на Землю. Но, видимо, чувства никуда не делись, и она решила вернуться и забрать свое.

— Все, Дипса, достаточно, ты свободна.

— Прости меня, мой лепесточек, но я должна была сразу

тебе все рассказать, пока ты не влюбилась в этого мужчину. Не пара он тебе.

— Спасибо, Дипса, ступай.

Женщина тут же покинула кабинет и тихо притворила дверь. Пару секунд я еще стояла, не шевелясь, и тупо хлопая глазами. А потом невидимая железная рука, словно в тисках, сжала мое бедное, настрадавшееся сердце и с силой стиснуло его в своих стальных объятьях. Боль была настолько сильная, что я рухнула на колени, как подкошенная, рыдая и захлебываясь слезами. Свернулась калачиком прямо на полу у камина и выла в голос, хороня свои мечты, свою надежду, свою любовь к этому невозможному мужчине. Мужчине, который меня не любит!

Как в бреду я валялась здесь же до самого утра, слезы лились, не переставая, одним сплошным потоком, Дипса пару раз стучала мне, но я приказала Хелле ее не пускать и запереть дверь. Мне было так плохо, что я не могла заставить себя даже подняться на ноги, я просто лежала, выла и растворилась в, раздутых до масштабов Галактики, душевных страданиях.

— Хелла, — не то прокаркала я, не то простонала.

— Слушаю, Шая, — тут же откликнулся компьютер.

— Назови мне местоположение Азазель Морт.

— Планета Ра-Кратос, столица Террата, резиденция «Цессерон».

— Как долго эта женщина живет там.

— Два месяца и двадцать шесть дней.

— Появлялся ли за это время мой супруг на территории резиденции? — шептала я вопросы.

— Да, Шая, появлялся, двенадцать дневных визитов и шесть ночных.

Сука!!!

Мои кости налились свинцовой тяжестью, мышцы превратились в один, корчащийся в болезненных судорогах, комок, кожа, словно опаленная, горела огнем. Мне казалось, я медленно умираю на полу этого кабинета. Лучше бы так и было.

К черту все, мне нужно убираться отсюда и как можно скорее. Гори все синем пламенем, и пророчество это гребаное, и дети-истинные, и треклятый Баланс! Все в топку!!!

«Верь мне!» — гнида!!! Что же ты за существо такое, что идешь и трахаешь любимую женщину, а потом возвращаешься к жене и просишь ее не волноваться и доверять тебе? Доверять!!! Гребаный мудак!!! За что ты так со мной? Ведь я не просила любви, не просила заботы и ласки! Зачем надо было делать вот это все? Ведь я же люблю тебя, тварь ты поганая!!! Сделал из моего сердца отбивную и поджарил на огне ревности и предательства. Таков был твой план? Отомстить за то, что явилась и потребовала немыслимого? Молодец! Мое браво! Ты справился с поставленной задачей на двести процентов из ста! Сука, ну почему же так больно?

И к чему

все эти россказни про долбанную мандалу Истинности? Или это очередной фокус, чтобы я уши свои наивные развесила? Святой Космос, ну к чему такая жестокость? Лучше бы ты меня собственноручно отправил на смертельную инъекцию, чем теперь заставляешь так страдать.

Не знаю, где взяла сил соскоблить себя с пола, кряхтя и охая, с горем пополам поднялась, пошаркала к бару и прямо из графина начала жадно хапать воду, половину разливая на себя.

А насрать! Надо валить. Вот прям брать ноги в руки и уносить свою задницу из логова этого чудовища как можно дальше. Все, наигралась я и в Избранную, и в Истинную, и в любовь. Увольте, больше не хочу, с меня хватит.

Дрожащими руками начала суматошно тыкать в телекорп, разыскивая единственно нужный номер. Да где же он? Не получается, трясет ужасно.

— Хелла, подключись к контактам моего телекорпа и вызови на громкую связь Ивока Малакту.

— Слушаюсь, Шая. Сигнал установлен.

Через несколько, изматывающе долгих, гудков, трубку на другом конце все же сняли и хриплый голос Фейри разнесся по всему кабинету:

— Малакта слушает…

— Ивок, — в горло как будто мокрого песка затрамбовали, и я раскашлялась.

— Шая?

— Да, это я, — и вновь громкие удушливые рыдания не дают мне возможности говорить.

— Кукла моя дорогая, что случилось? Мне приехать? — озабоченность в голосе и желание помочь во всем, еще больше расшатали мою и так убитую психику.

— Да-а-а, — проскулила я, захлебываясь слезами.

— Буду через пять минут, открой мне портал. Этот кобель, надеюсь, не дома?

— Не-е-е-т! Т-т-трахает, подиксь, свою любимую Азазе-е-е-ель! — и очередной, полный муки, вой.

— К черту, натяну штаны, и я у тебя, открывай проход!

Появившийся через пару минут Ивок, раскочегарил своим появлением и, проявленным ко мне участием, мою истерику еще больше. Я билась в его руках раненой птицей, сетуя на несправедливость и очевидную жестокость происходящего:

— За что? За что он так со мной? Я ведь…я ведь так его…о, что же мне теперь делать? — причитала я в уже безумной горячке.

— Он просто трус, жалкий трус, Шая. Он недостоин тебя, ну-ну, он не заслуживает твоих слез, — ласково гладил меня по голове и спине, массировал Шею, нежно прикасался к рукам, пытаясь меня успокоить.

— Ты…т-ты говорил, что всегда будешь рядом и…и на тебя можно положиться. Ч-что это значит? — подняла я на Ивока свои заплаканные, очевидно, красные глаза.

— Давай сбежим, Шая? Только ты и я. В Космосе куча планет, где мы можем быть счастливы. Вместе, понимаешь? Я заставлю тебя забыть этого урода, заставлю вспоминать его только как страшный сон. Я буду любить тебя, ценить тебя, уважать тебя, холить и лелеять. Клянусь всем, что у меня есть, у тебя будет другая жизнь, полная смысла! Решайся!