Там, где нет любви…
Шрифт:
Вероника Платоновна побелела: два совпадения – это уж слишком! Её Владимир тоже был ювелиром.
– А что папенька? Что он говорит? – она постаралась, чтобы дочь не заметила её состояния.
Нина сразу скисла. Она прекратила свои танцевальные па и стояла перед маменькой, повесив голову.
– Папеньке Владимир не понравился. Ему вообще никто не нравится! – девушка горестно вздохнула. – Собственно об этом я и хотела поговорить с Вами, маменька. Вы ведь любите меня?
– Нинон! – маменька с укором
Вероника Платоновна не лгала – она с чувством обняла дочь, хотя душа её была в плену тягостных воспоминаний и смутных предчувствий скорой беды.
На следующий день она решила навести справки через своего давнего знакомого, занимавшего высокий пост в полиции, о человеке по имени Владимир Шварц. С этой целью она отправила Наташу в департамент полиции с письмом, наказав ей дожидаться ответа, сколько потребуется. Но Наташа вернулась ни с чем.
– Их сиятельство сказали, что сами прибудут к обеду! – прокричала она с порога.
Вероника Платоновна поморщилась, так как хотела всё сделать «in secret», чтобы не тревожить никого понапрасну.
– Кто это прибудет к нам к обеду? – удивлённо спросил Пётр Акимович, выглянув из-за утренней газеты, которую обычно имел обыкновение читать перед завтраком.
– Да Рязанцев Капитон Капитонович. Встретила намедни их с супругой… Слово за слово… Ну и пригласила на обед, – соврала Вероника Платоновна, показывая Наташе кулак.
Наташа фыркнула и стала собирать стол к завтраку.
Хорошо, что Нина этого не слышала: она ещё не вставала. Решив этим воспользоваться, Вероника Платоновна стала расспрашивать мужа о вчерашнем бале, но Пётр Акимович всё больше рассказывал об официальной части торжества. Романтические грёзы дочери он считал недостойными внимания.
– Представьте, Вероника Платоновна, сам князь Голицын был сражён выходом нашей красавицы. Он сказал, что наша Ниночка – настоящее сокровище, – сказал Красавин, намазывая себе масло на хлеб. – Душечка, налейте чаю, пожалуйста. Да-да – и сахару. Спасибо, душечка.
Он хотел было хлопнуть Наташу по крепкому заду, но вовремя опомнившись, опустил занесённую было руку.
– Кхе-кхе…
– А с кем она танцевала свою первую кадриль? – делая вид, что не заметила намерения мужа, пыталась направить разговор в нужное ей русло Вероника Платоновна.
– Ну, матушка, и задачки Вы мне задаете! Наша дочь пользовалась бешеным успехом у кавалеров. Это была её победа! Триумф!
Глаза Петра Акимовича вылезли из орбит, указательный палец взлетел вверх.
– Не то что те скучающие девицы – дочки Рыкова, – уже спокойнее добавил он.
– Вы хоть заметили – может, она отдавала предпочтение кому-нибудь? – с надеждой в голосе проговорила мать Нины.
– Ну да… Вокруг неё так и вился один чернявый. В карету нас усадил и к ручке без конца прикладывался. Не то художник, не то чего похуже…
– Он ювелир! Папенька, я же Вам говорила! – укоризненно сказала Ниночка, появившаяся в дверях.
Она была в том возрасте, когда для того, чтобы быть красивой, достаточно просто умыться прохладной водой.
Петр Акимович крякнул и, глядя добрыми голубыми глазами на дочь, ответствовал:
– Одним словом, ремесленник! – и шумно хлебнул из фарфоровой чашки, расписанной петухами.
Отпросившись у родителей, Нина ушла навестить приболевшую подругу, жившую неподалеку. Мать хотела послать Наташу приглядеть за ней, но вспомнив фиаско, которое она потерпела по милости этой простой и неуклюжей девушки, передумала. Дав указания по поводу обеда и надев капор мышиного цвета, а также неброский плащ, она отправилась на прогулку – а именно – по известному ей адресу, где жила приболевшая подруга дочери.
К своему стыду, она увидела Ниночку, входящую в парадное. Женщина уже хотела повернуть назад, как вдруг заметила знакомую до боли фигуру. Молодой человек выпрыгнул из пролетки и, дав денег извозчику, вбежал вслед за Ниной в парадное.
«Мой Бог! Это он! Но возможно ли? Скорее всего, сын. И судя по фамилии отца – внебрачный».
Вероника Платоновна сломала лорнет, который от волнения крутила в руках. Воображение рисовало ей самые нежелательные картины развития событий.
«Вероятно, он настиг её на лестнице. Они сговорились…» – сердце бешено колотилось.
Женщина мучилась. Наконец, убедив саму себя, что действует только в интересах дочери, она решительно направилась к дому купца Лещева, где только что скрылась Нина, а затем и её ухажер, который напомнил ей первую и единственную любовь.
В доме было три этажа, и, войдя внутрь, женщина оказалась в холле перед широкой лестницей и услышала, как на втором этаже, где жила Ниночкина подруга, хлопнула дверь. Юноши нигде не было. Неужели он тоже вхож туда?
Консьерж, похожий на моржа, развалился в кресле и, накрывшись газетой, громко храпел.
Снедаемая смесью разнообразных чувств, женщина пошла в сквер напротив и села на одну из скамеечек, точно шпик. Она знала о такой специальности от того же полицмейстера Рязанцева, который не упускал случая рассказать историю-другую из своей полицейской жизни, полной захватывающих приключений.
Ждала она долгое время, по прошествии которого из подъезда вышла Ниночка и пошла в сторону отчего дома.
Но где же Владимир? Вероника Платоновна терпеливо сидела ещё полчаса, но никто так и не появился. Тогда она побрела домой, придумывая различные способы вызвать дочь на откровенность.