Там, где растут подсолнухи
Шрифт:
— Пожалуйста, — проговорила она настойчиво.
Джас немного поколебался.
— Ну, хорошо.
Он сел перед клавиатурой и начал с вольной обработки мелодий старых песен, закончив песней «Отвези меня на луну». Потом последовала симфония «К радости» Бетховена. Блайт тихо отошла к окну, чувствуя, как музыка обтекает ее, наполняя комнату прекрасными насыщенными аккордами. Она чувствовала, как музыка проходит вибрацией через все ее тело. Не спеша она переводила взгляд от мужчины за инструментом к далеким белым волнам, катившимся
Последние прекрасные ноты замерли, Джас повернулся на стуле и посмотрел на девушку.
— Спасибо тебе, — тихо произнесла она, — это было чудесно. — «У человека, который так играет, не может не быть глубоких чувств. Или может?» — пронеслась в ее голове смутная мысль.
— Тебе спасибо. — Джас наклонил голову.
Чувствуя наступление момента истины, Блайт спросила:
— Что сегодня произошло?
— Сегодня?
— Прошлой ночью. Ты нашел решение?
Джас уставился на нее, его губы тронула улыбка.
— Ты просто колдунья.
— Я всегда могу сказать, в каком ты настроении, по тому, как ты играешь. И что ты играешь.
— Будь я проклят, — пробормотал он, — вообще-то ты права. — Он пытался говорить спокойно и уравновешенно. Но Блайт видела в его глазах сверкающий огонек и напряжение, с каким он сдерживал себя. — Если мои коллеги примут мое доказательство, то мне удалось то, ради чего я сюда приехал.
— Это просто здорово, Джас, — как бы со стороны она услышала свой голос.
Он подошел и встал рядом с ней у окна. Его руки обняли ее за плечи, но тут же между бровями над сияющими глазами появилась морщинка.
— Что случилось?
— Ничего. — Блайт облизнула пересохшие губы. Она не могла заставить себя радоваться его успеху. Но на некоторое время ей удалось притвориться. — Я просто счастлива за тебя. Ты должен быть очень доволен.
Желая поздравить его, она выдавила радостную улыбку. Джас наклонился к ней. Как только их губы встретились, его руки обвились вокруг ее талии. Он прижал ее к себе с пылом нарастающей страсти, заставил ее губы раскрыться и подавил всякое сопротивление ее мягкого рта.
Блайт крепко закрыла глаза, сдерживая подступающие слезы, судорожно вздохнула, обнимая его руками за шею. Ее дрожащее тело пылало и пело, хотя сердце рвалось на части. И когда он поднял ее на руки и понес в спальню, она сказала себе, что еще один раз не причинит ей особого вреда, и она сможет подарить ему свою любовь последний раз в час его триумфа.
Сегодня он любил ее как торжествующий герой. Его любовь наполняла ее замечательными ощущениями, переполнявшими и душу и тело. Наслаждение волнами прокатывалось по их телам, окутывая, охватывая, завладевая ими. Блайт возвращала Джасу любовь в полной мере, желая, чтобы эта ночь навсегда осталась в его памяти. Пусть это будет их последняя ночь.
Было уже поздно, когда она освободилась из его объятий. Джас спал. Блайт стала собирать свою разбросанную одежду. Луна стояла высоко в небе,
Она даже и не пыталась уснуть, проведя остаток ночи на крыльце, глядя, как бледнеют звезды и луна покрывает серебристой патиной беспокойное море. Блайт старалась убедить себя, что одно разбитое сердце — это еще не конец света. Звезды все так же будут сиять и завтра, и луна будет такой же бледной и круглой. А когда утром появится солнце, ряды подсолнухов в саду повернут к нему свои головки и будут следовать за его движением по небосклону весь день до самого заката. А потом свернут свои лепестки в ожидании нового рассвета.
У каждой вещи есть свое время… и время любить… и время оплакивать. Ее глаза были сухими, но ее душа обливалась слезами, а сердце разрывалось от боли.
На рассвете она поднялась с кресла-качалки, в котором провела все эти часы, и спустилась на пляж.
Джас нашел ее там на мягком холодном песке. Она сидела, обхватив руками голые колени. Блайт чувствовала его приближение и, когда он сел напротив нее, продолжала следить за волнами, накатывающимися на берег. Она считала их, пытаясь найти хоть какой-то порядок в их бесконечном хаосе.
Она где-то прочитала, что любовь — это теория хаоса в человеческих эмоциях, так что должна быть какая-то логика и в их отношениях. Их встреча не может быть простой случайностью, что-то свыше направляло их до этого мгновения.
— Я соскучился по тебе, — сказал Джас. Он коснулся ее головы и накрутил завиток пушистых волос себе на палец. — О чем ты думаешь?
— Я думаю о нас… и о теории хаоса. И о том, почему наука не придумала способа измерить человеческие чувства.
— И что?
Завиток соскользнул с его пальца. Блайт тяжело вздохнула.
— Ты как-то сказал, что все удовольствия преходящи. Ты никогда не думал, что это надолго, да?
— Не думал, — проговорил он, помолчав мгновение, показавшееся ей целой вечностью.
«Ну что ж, ты сама об этом просила», — сказала она себе, сжимая зубы, чтобы удержаться от крика. До этого момента она не отдавала себе отчета в том, как ей хочется, чтобы он разубедил ее, пообещал, что не покинет ее, что будет любить вечно.
«Так проще. Это решает хотя бы одну проблему, — усмехнулась она про себя с горькой иронией. — Вопрос о детях больше не стоит».
Она коротко и твердо кивнула.
— Да, хорошо, все… было… — Она хотела сказать «мило», но передумала и закончила: — Забавно.
Это была последняя попытка сохранить гордость.
— Забавно… — эхом откликнулся Джас. — Да уж.
Блайт нервно сглотнула, почувствовав боль в горле.
— Так когда ты… уезжаешь?
Джас снова ответил только после паузы. Его тон был насмешливым, но в нем слышалась затаенная горечь.