Там, где свобода…
Шрифт:
Вот, появился ее дом. Вопреки всему, она умела создать в доме уют. Он надеялся, что у нее будет дом получше. Если он получит деньги. Дом, с которым она могла бы многое сделать. Хороший дом с домашними запахами. Чистый и новый. Только отстроенный. В нем не будет ни гнилых полов, ни гнилых оконных рам, ни мышей, ни крыс, грызущих изнутри стены.
— Я туда не пойду, — сказал Рэнди.
— А кто тебя приглашает?
— Как раз это я и имел в виду, — засмеялся Рэнди, как он смеялся после каждой сказанной им фразы.
Машина остановилась напротив дома Джеки.
Не успев выйти, он услышал крики. Удары тела о дерево. Оттого, что дома на улице имели общие стены, эти звуки можно было услышать
Дверь резко распахнулась. Он шагнул в раскрывшуюся перед ним дыру. Он двигался стремительно. Внутрь. На кухню. Не задумываясь. Дом такой же, как и у него. Такая же планировка. Дома одной постройки. Но чище. Хорошо отделанный. Мужчина таскал женщину за волосы. Девочка с плачем колотила его кулачками. Он ворвался на кухню. Все глаза устремились на него. Все услышали его рев и рычание. Уиллис отпустил волосы его дочери. Она упала на колени. Один бросок. Даже не шаг, а бросок. Он схватил Уиллиса за горло. Одной рукой. Одной рукой сжал ему горло. Перекрыл ему кислород. Дочка, Джеки, плакала у стола. Ноги Уиллиса оторвались от пола. Внучка, Кэролин, смотрела на него. Рука сжимала горло. Ноги не касались пола.
— Папа, — сказала внучка. — Папа.
Ее «папа» был Уиллис.
— Отпусти его, — сказала дочка, успевшая подняться на ноги. Взрослая благоразумная женщина. Мать. Жена. Которая теперь стала врагом. — Хватит, папа!
— Папа, — рыдала Кэролин, — папочк-а-а-а-а…
Его рука сдавливала горло. Ноги приподнялись над полом. Слабеющие руки Уиллиса бесполезно болтались по сторонам тела.
Лицо Джеки. Ссадины. Кровь на губах. Он сжимал ладонь, чувствуя до ужаса острое удовольствие.
— Папа-аааа! — взвизгнула Кэролин.
Ноги, не касавшиеся пола, брыкались в воздухе. Колотили в стену. Сначала редко, затем чаще и сильнее.
— Хватит, папа, — сказала Джеки. — Ему больно.
Его знобило, и сердцебиение никак не прекращалось. Голова болела от шума. Не от того шума и криков в доме, а от грохота в самой голове. Он не мог перевести дыхание. Сердце стучало как бешеное. Он сидел в машине Рэнди. Перед домом. Старался отдышаться. Ждал, пока перестанет дергать ногу. Руку. Глаз. Но напрасно. Повсюду пульсировала боль.
Рэнди сидел, уставившись в переднее стекло, положив руки на бедра. Он не знал, что ему делать. Двигатель работал на холостом ходу. Рэнди хотел было что-то сказать, но ничего не вышло.
Он стиснул кулаки, задышал носом. Сердце не унималось.
— Куда теперь? — спросил Рэнди словно бы с нотками разочарования в голосе и тронул ключи, собираясь их повернуть. Хотел, наверное, выключить зажигание. Или забыл, что оно у него включено.
Он смотрел в переднее стекло. Рэнди — ему на грудь. Он пытался собрать слюны во рту. Сглотнуть. Сердце тяжко билось, стреляя ему в барабанные перепонки. В затылок. В шею. Над бровями выступил пот.
Рэнди сидел и ждал, смотря в переднее стекло. Оглядывался. Глядел на улицу, но ничего не видел. Совсем как его старик. Потом схватился за ручку дверцы, собираясь выскочить наружу.
Удержав его за руку, он сказал:
— Не надо.
На его горящем лице алели царапины. На левой щеке. Дочкины ногти. Ногти Джеки. Вот до чего он ее довел. «Хватит, — визжала она, — оставь его». Дочка и внучка. Кэролин. «Отпусти его». И ногтями ему по лицу. Это не ее вина.
— Поехали, — сказал он.
Рэнди уселся обратно и потянул ручку передач. Он просто тронулся, не спрашивая, куда ехать. Машина поехала. Притормозила. Повернула за угол. Город за окном проплывал мимо.
Рэнди молчал.
И
Потом Рэнди спросил:
— Может, поедем быстрее?
— Нет.
Сердце в груди начало стихать.
— Значит, ему повезло, отдышался?
Он кивнул.
Некоторое время они колесили по округе. Оба смотрели прямо перед собой. Рэнди закурил. Сделав несколько затяжек с задумчивым и озабоченным видом, он потушил сигарету и проговорил:
— Очень плохо.
Черт его знает, что это означало.
— Звонила Джеки, — сообщила жена, когда он вошел. — Она не хочет, чтобы ты больше являлся к ней в дом. Что ты сделал с Уиллисом?
Подойдя к холодильнику, он налил себе стакан молока. Жена говорила по телефону на кухне, сидя у стола с сигаретой. В воздухе висела синяя завеса дыма. Трубку она прижимала к груди, чтобы там их не услышали. Пара фраз только между ними, пока на том конце ждут.
Молоко было холодным. Он чувствовал, как оно проникает внутрь. Дюйм за дюймом. Бодрит его внутренности. Он посмотрел под стол — собаки там не было.
— Кэролин перепугалась до смерти.
Он машинально обернулся. Стакан просвистел поверх стола. Жена успела пригнуть голову, резко замолкнув. Лишь взгляд в ее сторону. «Ты в порядке», — прозвучал у него в голове голос отца.
На улице воздух холодил лицо. Он быстро шагал. Поворот. Он знал эту улицу. Она была такая же, как он ее запомнил. Совершенно такая же. Не изменилась. Как длинный коридор. Дома. Камеры. Люди внутри. Он знал дорогу. Он помнил.
Надо защищаться — вот что. Уиллис. Теперь он знал, что делать с Уиллисом. ДНК. Найденное на нем было не ее. Те волосы. Они принадлежали другой женщине, а не той, чье тело нашли. Он возвращается. Он идет за Уиллисом. Вот куда он идет. Вот куда нужно идти. Но этого не случилось. Так он миновал дом Уиллиса. Оттуда не доносилось ни звука. Тишина. Он пересек улицу. Остановился в конце дороги, сунув руки в карманы куртки. Он смотрел на дом Уиллиса, где были Джеки и Кэролин. В доме этого человека. Жили вместе с ним. Пока там все тихо. Кто бы знал, что теперь сказать. Все спокойно. Все разбрелись по своим углам. Хотелось туда зайти, в дом Уиллиса. Синий дом меж двух желтых. Дома в один ряд. Он тянул воздух ноздрями, слыша собственное сопение. Посмотрев на дверь, на красивые шторы в окне, на ручку двери, он заставил себя уйти прочь.
Дальше дорога шла под гору, спускаясь в даунтаун. [3] Там было кладбище. Могилы на склоне холма неподалеку от центра. А рядом торчали высотки. Их построили по соседству с кладбищем. Он раньше сюда ходил, хотя терпеть этого не мог. Здесь лежал его отец. Что можно разглядеть в камне? Люди стояли у могил на морозе, держа руки в карманах. Какая-то женщина в шляпе и длинном красном пальто с черным меховым воротником прижимала носовой платок к покрасневшему носу. Дыхание облаком вырывалось у нее изо рта. Она стояла у детских могил. Он прошел мимо. Прошел мимо деревьев, где был похоронен отец. Рядом с матерью. Сначала схоронил ее, а потом и сам улегся рядом. Они спали в отдельных кроватях. Но вместе. Всегда вместе. Родились, умерли, обрели спасение в руках Господних. Два соседних надгробия. Он стал разбирать выгравированные буквы. Дважды перечитал надпись на отцовском камне. Но прочитать надпись на камне матери он не мог. Не мог читать эти буквы. Он смотрел туда, но не понимал, что там написано. Отцовский камень. Хотелось пнуть его ногой.
3
Даунтаун — исторически сложившаяся деловая часть города, чаще всего центральная.