Там, где тепло
Шрифт:
– «А горечь утрат – субъективная блажь», – не смог промолчать Напалм.
– Да нет, мне не впервой с обжитого места ноги уносить, – покачал головой Казанцев. – Но как-то прикипел, душу вложил. Ладно, идемте…
Мы спустились в подвал, осторожно обошли лежавшую на полу коробку с бомбой, и бывший уже владелец магазина сдвинул легко ушедший в сторону шкаф, за которым обнаружилась ржавая железная дверь.
– Я не особо и скрывал ход, – отпирая щедро смазанный машинным маслом замок, пояснил Виктор Борисович. – От предыдущих хозяев достался.
– Все, стойте, – попросил я. – И жетоны сюда давайте.
Действие разошедшегося по крови «магистра» достигло пика, и мир окончательно превратился в хаотичное на первый взгляд нагромождение информации. Видения накатывали просто беспрестанно, самый последний кирпич мог поведать свою историю чуть ли не от сотворения мира, но сейчас меня интересовало совсем другое.
Я не собирался информацию получать, я намеревался информационное поле редактировать. Не знаю, почему это никогда раньше не приходило в голову – быть может, просто силенок не хватало? – но заставить магические потоки повиноваться своей воле оказалось неожиданно просто.
Поочередно дотянувшись ясновидением до каждого из своих спутников, я впитал свечение их аур и сотворил информационных двойников. Невидимых и неосязаемых, но тем не менее для любого ясновидящего ничуть не менее реальных, чем настоящие люди. Именно так меня с фантомом Мстислава и провели.
Что ж, век живи, век учись.
С собственным информационным слепком провернуть такой трюк оказалось несравненно сложнее, но в итоге удалось справиться и с этим. И только тогда как-то вдруг стало ясно, что ни мне, ни Напалму пользоваться своим даром дальше нельзя. Иначе опутавший Северореченск магической паутиной Хозяин в тот же миг обнаружит подлог.
Ну да ладно, не проблема…
Вслед за Казанцевым я шагнул в подземный ход и почувствовал, как потянули назад невидимые путы. Преодолеть сопротивление собственных чар получилось вовсе не сразу, а потом будто лопнула растянутая до предела резинка – затылок взорвался невыносимой болью, и горной лавиной накатил стремительный и необычайно жесткий откат.
Дальше меня подхватили под руки и куда-то поволокли. И пока мы пробирались по темному коридору с покрытыми плесенью кирпичами стен, меж лопаток концентрировалась непонятная тяжесть. Постепенно начало казаться, будто под кожу загнали раскаленный докрасна железный крюк, но, к счастью, долго терпеть невыносимую боль не пришлось – один из рывков оказался слишком силен, и я провалился в забытье.
Очнулся, сидя на холодном полу. Убедившись, что со мной все в порядке, Казанцев отпер дверь на той стороне хода, и невольно у всех вырвался вздох разочарования – подземный ход перегораживала кирпичная кладка.
– А чего вы хотели? – пробормотал Виктор Борисович и толкнулся плечом в казавшуюся незыблемой стену. Еле сцепленная раствором кладка в полкирпича толщиной не выдержала и обвалилась.
– А если бы оттуда выломали? – хмыкнул Напалм, ногой вышибая отдельные кирпичи.
– Просто пинать бесполезно, – возразил Казанцев, – с этой стороны стену дверь подпирала.
– Ясно. – Пиромант первым пролез в пролом и огляделся по сторонам. – Вещи ваши?
– А как же! – последовал за ним Виктор Борисович. – Захоронка на черный день.
Ухватившись за руку крякнувшего от натуги Игоря Фомина, я с трудом поднялся на ноги и вслед за Мариной перебрался в небольшую комнатушку, из которой куда-то в темноту уходила деревянная лестница.
Не теряя времени, Казанцев оттеснил Напалма от стоявшей на полу брезентовой сумки, расстегнул молнию и достал короткий автомат со сложенным поверх ствольной коробки прикладом, коллиматорным прицелом и непривычного вида прямым магазином.
– Это что за зверь? – удивился пиромант.
– 9А-91, – пояснил Виктор Борисович, закрепляя на стволе глушитель, – под специальные патроны 9 на 39.
– Это круто?
– Нормально. – Казанцев переложил себе в рюкзак несколько осколочных гранат и запалов к ним. – Евгений, идти сможешь?
– Смогу, – ответил я и на всякий случай прислонился к стене.
– А там чего? – вновь не удержался от вопроса Напалм, когда оружейник закинул на плечо ремень прорезиненного оружейного чехла.
– «Ремингтон» семисотый в триста восьмом калибре, – ответил тот и подошел к лестнице. – Вы где сани оставили?
– Во дворе напротив, – пояснил нервно переминавшийся с ноги на ногу Игорь. – Идемте уже!
– Подожди, – одернул кондуктора Напалм, – как из города выбираться будем? Все дороги, поди, перекрыты давно?
– Постараемся найти лазейку, – пожал плечами Виктор Борисович и начал подниматься по скрипучим ступенькам. – Скорее всего, придется прорываться с боем.
– Сейчас едем на Левобережную, – заявил я.
– Зачем?
– Есть у меня одна идея.
– Не хочешь поделиться с нами?
– Попробуем нормальным транспортом разжиться. На санях нам от погони не оторваться.
Казанцев отпер очередную дверь, осторожно выглянул и махнул нам рукой:
– Пошли!
Как оказалось, подземный ход вывел нас в подвал дома на другой стороне дороги, и, выйдя во двор, мы сразу увидели оставленные неподалеку сани. Быстро погрузились в них и, спрятав оружие, поехали на соседнюю улицу. Я мысленно потянулся к иллюзиям, убедился, что с фантомами все в порядке, и улегся меж лавок на днище.
Пришло время отдохнуть. Теперь от меня ничего уже не зависит, а силы скоро понадобятся. Да и «магистр», зараза, оказался куда более мощным препаратом, чем того можно было ожидать. Пожалуй, и двух пилюль за глаза бы хватило…
Пока добирались до Левобережной, все сидели словно на иголках. Милиции на улицах заметно прибавилось, но силовики еще только начинали выдвигаться на позиции и проверкой встречного транспорта не занимались. На наше счастье. Организуй они какой-нибудь план «Перехват», и шансы выбраться из города в один миг сравнялись бы с нулем.